Развернувшись несколько раз, я едва не запаниковал, запутавшись в направлениях. Я вдруг понял, что не осознаю, где находится низ, а где - верх, и, бросив взгляд, обнаружил, что весь отсек выглядел совсем не так, как должен. В этот момент я едва не пожалел о том, что рвотный центр располагается как раз рядом с участком мозга, отвечающим за равновесие. Ивендо злорадно помахал невесть откуда взятым гигиеническим пакетом, но я, собравшись с силами, удержал в себе завтрак.

И хотя он удовлетворённо покивал головой, отметив, что я сумел собраться, начав ориентироваться по окрашенным в разный цвет полу и потолку, лейтенант был недоволен, вплоть до злословия, моим неумелым барахтаньем в пространстве, в процессе которого я чуть не расшиб себе голову о переборки. Хотя меня и спасло то, что достаточно трудно было придать себе импульс в отсутствии опоры, если ты не фон Мюнхгаузен, разумеется. Хотя ничто не мешало мне достаточно быстро развернуться вокруг оси, проходящей через центр масс. Раздражение лейтенанта было понятно: во-первых, я не умел перемещаться в пространстве в отсутствии гравитации, во-вторых 'тапочки', обутые мной имели включаемый магнитный генератор. Он очень слабо притягивал меня к металлическому полу, но достаточно, чтобы идти, а не лететь. Но об этом я не знал, а Ивендо так и не дождался того момента, когда я догадаюсь об этом самостоятельно. Учитывая, что условной 'ночью' для экономии энергии генераторы гравитации в нежилых отсеках вообще отключали, это могло бы стать для меня неприятным сюрпризом.

Единственным местом на корабле, в котором хватало внутреннего пространства для разборки агрегата, была ремонтная зона машинного отделения. Туда его и приволокли.

Причиной его неисправности было то, что намертво забились кассетные и электростатические фильтры, не допускавшие попадания пыли и мусора в контактный аппарат, где безреагентным методом, углекислый газ разделялся на кислород и углерод. По идее, они должны были самоочищаться, но этого не произошло. Фильтры можно было снять и не разбирая весь регенератор, но Ивендо опасался, что забит был не только фильтр, а также не желал рассыпать уйму мельчайшей пыли по полу. Мы переоделись в рабочую одежду, и надели маски, какие носят медики, контактирующие с неграми, зараженными лихорадкой Эбола.

Мы открыли разъем агрегата, заросшего изнутри пылью, как мешок пылесоса. Ивендо объяснил, что в этом машинном отделении есть специальная вытяжка с очисткой воздуха. Куда менее нежной, и создающей ещё один вид прессованного мусора. И не соединенной с общей системой - чтобы в случае чего не отравить экипаж. Используя компрессор для подачи сжатого воздуха и пылесос для сбора пыли, мы освободили внутренности регенератора от пылевых наростов.

Сам контактный аппарат также пришлось снимать, отсоединив токовводы, и вычищать. И промывать уайт-спиритом. Резьбовые соединения, судя по всему, без усилий могли пережить человечество. С большим удовольствием посмотрел бы на того, кто предложит им альтернативу.

Мы так увлеклись, разбирая и собирая аппарат, барахтаясь по уши в пыли, что чуть не пропустили ужин.

– Где вы так долго?
– встретил нас Травер.

– Просто кое-кто привык устраивать срач у себя в пещере, и ведет себя так же на корабле, - недовольно сказал лейтенант.
– Один 'пылесос' опять забился. Вам никто не объяснял правила проживания на звездолёте?

– Если соблюдать все твои правила, жизни не будет, - пожаловалась Нейла.

– Поставьте электрофильтр на вытяжке из вашей каюты наконец, не носите пылеобразующей одежды, регулярно устраивайте влажную уборку, не заносите грязь с улицы, - ворчал лейтенант.
– И запомните! Половина выходов из строя систем жизнеобеспечения связано с запылённостью и грязью. Сколько можно повторять...

После того, как мы наелись, Ивендо предложил доделать дело и установить один из тридцати фильтров на место. В работе всё время находились от одного до пяти. Присоединяя к нему всё обратно, мы провозились ещё час. Затем провели из штурманской - небольшой каморки рядом с пилотской - тестирование режимов работы, гоняя через него разное количество воздуха. Суть теста сводилась к определению аэродинамического сопротивления фильтра и концентраций углекислого газа до и после. Я написал в местном маткаде[6] простую программку, для анализа результата, удивив этим Ивендо и хоть как-то повысив в его глазах свои котировки. Удовлетворённый проделанной работой я пошёл к Свельде, а лейтенант в машинное, курить около вытяжки свои вонючие сигареты, безрассудно погружая в эйфорию свой разум. Ещё один шаг и пустота поглотит его. Я провёл рукой по гладкой и скользкой плите - никогда я не был так к ней близок. Несколько сантиметров листов металла, кабелей и труб отделяли меня от вакуума.

– Герой борьбы с пылью вернулся!
– встретила она меня, бросаясь подушкой.

– И как настоящему герою, вернувшемуся с войны, ему хочется утопить свою печаль в вине в компании прекрасной дамы, - заметил я.

Меня радовал тот факт, что каждая каюта являлась самостоятельным отсеком, и звуки из одной каюты не могли проникать в соседнюю. Иначе бы Свельда не дала бы выспаться нашим соседям. Она была очень громкой. Она не старалась специально, просто была экспрессивна во всём. Я так устал, что мне даже не снилась очередная чертовщина. Выгнав меня из каюты, после того я проснулся, девушка обещала сделать мне сюрприз.

Меня с садистской улыбкой на выходе встретил Ивендо. В руках он держал каску.

– Буду учить тебя перемещаться в невесомости.
– Ничем хорошим мне это не грозило.
– Заодно поработаешь у балок крана.

Работа была не сложной, я менял несколько датчиков у горизонтальной кран-балки. Работа осложнялась тем, что Мон-Каламари расположили их, как и рельсы впотай. Пришлось изгибаться буквой аурубеша Нерн[7]. Что характерно, Ивендо пренебрегал помощью дроида.

– Есть только один способ запомнить конструкцию корабля, - сказал он сипло.
– Собрать и разобрать его самостоятельно.

Сделав дело, я продолжил заниматься самообразованием. В качестве предметов обучения я выбрал Информационные технологии и Безопасность жизнедеятельности, как наиболее практичные в данный момент.

Жителям галактики стоило учитывать в своей жизни немало угроз. Репульсорные и гравитационные технологии облегчали жизнь, но и таили в себе множество опасностей, не видимых взгляду. Хотя множества иных незримых бед здесь обходили людей стороной. Щиты кораблей защищали экипаж не только от энергетического и кинетического оружия, но и от опасностей космической радиации. Собственно говоря, это и есть их основная задача - прикрывать от космических лучей, как галактических так и солнечных, а также от микрометеоритов, встречающихся на орбитах планет и во время гиперпрыжков. В Галактике было немало мест, где потоки частиц, заряженных и нет, имели смертоносные плотности[8]. Источников радиации хватало и без них - поголовно все термоядерные реакторы и уйма других силовых агрегатов. Прямо под боком. Хотя, благодаря дефлекторным технологиям, машинный отсек 'шлюхи' и был безопасен для нас с Ивендо, но из предосторожности всё же отделялся толстой стенкой и тяжёлой гермодверью от других отсеков. Защищало нас от реактора и расстояние[9], установлен он был в дальнем конце машинного отделения. Об источниках ионизирующих излучений и их опасности даже школьники Далёкой имело прекрасное представление. Республика дорожила жизнью своих граждан. Или же попросту лечить потом их от лучевой болезни было чересчур накладно?