Я чуть не расплакалась на месте. Смотрела на Ханса — уставшего, но настоящего — перед глазами и была готова зареветь прямо там, но побоялась и его, и коменданта, который, впрочем, поспешил тут же ретироваться на свой неизменный пост в жилом бараке.

Ханс закрыл дверь, а я все еще молчала, не находя в себе сил на то, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Ты мне не рада? — с издевкой поинтересовался он.

Я громко, облегченно выдохнула, улыбнулась и бросилась ему на шею. Понимал ли он, как сильно я по нему скучала? Осознавал ли он, как крепко привязал меня к себе? Я не знала ответов, но в его руках, сжимавших меня в объятиях, я умирала и возрождалась заново, словно другим человеком.

— Вот теперь вижу, — рассмеялся он, гладя меня по волосам. — Я привез тебе подарок.

Я сумела отпустить его и отойти немного назад.

— Подарок? — спросила я. — Зачем?

Он вздохнул.

— Потому что я хочу делать тебе подарки. Этот ответ тебя устроит?

Я с улыбкой покачала головой.

— Нет, но ты ведь не перестанешь.

Он рассмеялся и протянул мне небольшой непрозрачный пакет. Я тут же заглянула внутрь и обнаружила там небольшого серо-коричневого медведя в клеточку. Я знала, что такие игрушки стоят очень много, и, наверное, обиделась бы на Ханса за такие траты на меня, если бы не была так сильно рада его видеть. Я прижала медвежонка к себе и улыбнулась, закрыв глаза.

— Тебе нравится? — спросил Ханс. Разве по мне не было видно?

— Конечно, нравится. Он очень красивый. Спасибо тебе большое, — тихо произнесла я. — Мне очень-очень приятно, что ты выбирал его для меня.

— Просто подумал, что, может быть, ты бы хотела, чтобы у тебя была своя игрушка.

Он был прав — в глубине души я этого хотела. Я росла в детдоме, а там игрушки были общими, и играли мы в них по принципу «кто успел, тот и играет». И оттого забота Ханса была еще приятнее, хотя и довольно неожиданной, потому что я не думала, что его действительно волнует мое детство. Удивительно, но я не ощущала себя другой от того, что я росла в детском доме, хотя, наверное, должна была.

Но я бы соврала, если бы сказала, что мне было неприятно оттого, что Ханс считал меня особенной.

Я часто думала, что, может, он вообще обратил на меня внимание только поэтому — из-за моего трагического детства, — но эти мысли быстро покидали меня, потому что здесь, в лагере, было еще несколько девочек из другого детдома. И я бы даже назвала их куда красивее меня. Но Ханс все еще оставался рядом, и я не знала, кого благодарить.

— Спасибо, — снова сказала я. — Можно она останется здесь? В твоем кабинете.

—Почему? — удивленно спросил он.

— У меня будет что-то свое, а у тебя — то, что будет напоминать обо мне.

Он улыбнулся и, коснувшись моих пальцев своими, забрал медвежонка из моих рук, чтобы поставить его на полку шкафа. Ладонь обожгло теплом, а по руке, вверх, пробежала сладкая дрожь. Я поспешила спрятать улыбку, отвернувшись немного в сторону и будто смотря в окно. Ханс больше ничего не говорил. Только спросил, хочу ли я поехать к нему в эту пятницу, и я — будто бы я была в силах ему отказать! — согласилась.

========== 13. ==========

Мое шестнадцатилетие выпало на субботу, которую, традиционно, я проводила у него. Я не знала, как он запомнил день моего рождения, но в то утро на кухне я обнаружила торт, на котором глазурью была выведена цифра «16». Рядом лежала открытка, подписанная красивым, ровным и аккуратным почерком. На лицевой ее стороне был изображен пухлощекий улыбающийся малыш, ложкой поедающий торт. К шестнадцатилетию она подходила, конечно, мало, но сам факт того, что Ханс потратил на ее поиски время, заставил меня улыбнуться.

— Уже проснулась? — раздался позади его голос. Я вздрогнула от неожиданности, но повернулась к нему.

— Как видишь. Спасибо большое, — тут же поблагодарила я. — Не думала, что вообще буду как-то отмечать, знаешь.

— Шумного праздника я тебе не обещаю, но вот так, тихо, можем отпраздновать.

— Этого будет достаточно. Спасибо тебе.

— Перестань, — он махнул рукой так, будто бы не сделал ничего особенного. Но боже мой, как он ошибался. — Иди умываться, и у нас будет праздничный завтрак.

Я улыбнулась и быстро направилась в ванную.

Торт оказался запредельно вкусным — шоколадным с орехами, и есть его вместе с кофе было просто сказочно. Ханс внимательно смотрел, как я ем, будто никогда в жизни меня не видел. Мне под его пристальным взглядом было даже неловко. К тому же, он еще и не прикасался к своему кусочку.

— Он отравлен? — как бы между прочим поинтересовалась я, отложив вилку. Ханс удивленно склонил голову на бок.

— С чего ты это взяла?

— Ты его не ешь. Поэтому я делаю вывод, что с тортом что-то не так.