— Мы тоже ждем прихода кого-то, кто жил много лет назад. Мы называем его Паана. Давным-давно жили два брата, однажды им пришлось расстаться. Краснокожий брат остался на своей земле, а его белокожий брат Паана пошел на восток, навстречу восходящему солнцу. Отправляясь в дорогу, он пообещал, что однажды вернется, чтобы помочь своему брату совершить Обряд Очищения, и тогда наступят времена, когда погибнут все злодеи на свете и мир и братство воцарятся повсюду.

Эта легенда увлекла Хакала. Ошитива интересовала его с того самого момента, когда он заметил ее при первом появлении Утренней Звезды и она не упала тут же замертво. Она нарушала самые строгие запреты и все же продолжала жить дальше. Почему? Сам бог хотел, чтобы она была там? Чтобы она видела, как он будет восходить на небосклоне?

— Ты не случайно пришла сюда. Это воля богов, и они направляют тебя.

— Я лишь смиренный гончар, мой Господин. Боги едва ли догадываются о моем существовании.

Он задумался над ее словами, а потом пылко произнес:

— Ты загадка для меня, Ошитива. Я думаю о тебе с тех пор, как Мокиикс привел тебя в Центральное Место. Ты дочь простого земледельца, а талантом и способностями тебя наделили боги. Твои золотые кувшины — самые красивые из тех, что я когда-либо видел. Они затмевают собой даже сделанные в моей родной Толле. Они самые красивые на свете.

К ее ужасу, он взял ее руки в свои, стал рассматривать ее тонкие пальцы и ладони, загрубевшие от многолетней работы с глиной.

— Какое чудо сокрыто в них? — прошептал он. — Интересно, предначертано ли было тебе судьбой прийти сюда. Было ли это все уготовано тебе заранее? Может быть, об этом нам сейчас рассказывает дождь.

Она едва могла вымолвить слово. Его прикосновения и близость волновали ее.

— Почему тольтеки убивают людей и едят их?

Он с удивлением посмотрел на нее:

— Это естественно. Пума ест антилопу, разве не так?

— Но я не думаю, что пума ест пуму.

Это озадачило его. Она осознала, что он никогда не считал людей ее племени такими же, как он, равными ему, но, наоборот, низшими по положению, как антилопа по отношению к пуме.

Он не мог понять, почему она считала такой их ритуал отвратительным. Его народ убивал и ел людей всегда.

— Этого требуют боги. Они хотят крови. Кровь делает их сильнее.

— Мои боги просят лишь зерно.

Он чуть не сказал, что это потому, что ее боги слабые, но вовремя остановился, вспомнив, как она одержала над ним победу на площади, заставив его прибегнуть к волшебному камню, чтобы он смог спасти свою честь. Правда, она не знала об обмане. Сейчас его очень интересовало, управляли ли ее боги его решениями в тот день?

Он посмотрел ей в глаза, которые напоминали ему подводные камни, отполированные течением реки, — миндалевидные глаза. Они заставляли его вспоминать влажные леса на его родине. Она была прекрасна, конечно, не так, как знатные женщины Толлы — утонченные, изнеженные и избалованные. Эта девушка заставляла его думать о полях кукурузы, готовой к посеву земле и жизнетворном дожде, который сейчас лился на Центральное Место.

Его сердце волновалось, как никогда прежде. И его набедренная повязка шевелилась от чувств, которые, как он думал, умерли давно.

— Расскажи мне еще что-нибудь о твоей земле, — попросила она, но скорее не из любопытства, а просто чтобы слышать его голос, ей нравился его тембр и звучание, нравилось следить за его губами, когда он говорил, как красиво, словно порхающий голубь, жестикулировал руками.

Он впал в ностальгическое настроение, рассказывая о Толле, о ее великих пирамидах, дворцах, домах и садах вдоль реки, о ее великолепных праздниках и пиршествах, о красивых знатных дамах в роскошных одеяниях.

— А игры! Сколько раз я проигрывал или выигрывал богатство, когда ставил то на зеленую команду, то на красную, на великом поле для мяча.

Пока Хакал говорил и слова потоком лились из его уст, подобно дождю за стеной, Ошитива уснула на тростниковом ковре; ей снилось, как она соединяется со своей семьей и приносит им подарки и еду и благословения от Господина.

Проснувшись, она увидела, что ее укрыли теплым перьевым одеялом. Господина Хакала рядом не было.

Незаметно пройдя сквозь лабиринт комнат, она вышла на площадь, страстно желая увидеть влажное серое небо, а увидела, не веря своим глазам, слепящее солнце на безоблачном небе. Земля была сухой, будто она так истомилась по влаге, что поглотила весь дождь, ничего не оставив людям. Даже река, что текла через каньон, снова была узкой и тихой. Единственными доказательствами дождя были сосуды, которые стояли повсюду. Но так как день становился жарче, драгоценная вода начинала испаряться, и люди стали собирать их и заносить в дома.

Господин Хакал стоял посреди площади, удрученный горем. Ошитива подошла к нему. Когда он посмотрел на нее сверху вниз, в его глазах она увидела нечто новое. Разочарование? Грусть? Нет, хуже… Крушение надежд и иллюзий. Он с сожалением посмотрел на нее, и она заметила, как искорка жизни потухла в его глазах.

Со своих постов на вершине столовой горы примчались дозорные и доложили, что от горизонта до горизонта нет ни облачка. Дождь ночью шел, но это был лишь короткий грозовой шквал. Мокиикс сказал Хакалу, что он видел Койотля в дождевой завесе.