Афиняне постояли немного. Остатки великолепного войска тем временем строились в небольшие отряды.

Узенький серп месяца окончательно спрятался за набежавшие тучи: все произошедшее внизу ему явно было не по нутру.

До рассвета оставалось несколько часов.

В это самое время, далеко за морем, на прекрасном острове, осыпанном благостью богов, в нутре святилища Клейто, тихо шевельнулась серебряная стрелка.

Темная половина Ореса очнулась, пробужденная смертью от долгого сна.

Эвмел отложил остро отточенный стиль.

Птица принесла добрые вести - архонт Местор в коротком письме извещал о благополучной высадке на берег материка, а также о предателе с афинской стороны и собственных соображениях относительно него. По мыслям Местора выходило, что так или иначе акрополь будет захвачен не сегодня-завтра.

Именно это привело Эвмела в состояние задумчивого благодушия.

В своем ответе главе войска царь посоветовал брату быть осторожнее и не торопиться с Линосом. «Возможно, - писал атлант, - это всего лишь удачно подстроенная ловушка греков. Направьте для начала небольшой отряд, и если все пройдет гладко, можно решиться на взятие акрополя». Он добавил еще несколько указаний. Конечно, совет достаточно разумен и продумает все на сто шагов вперед, но правитель должен предусмотреть каждую мелочь.

Теперь самое время навестить святилище Матери.

Тонкие веточки можжевельника рядом с колоннадой Клейто слегка пожелтели от начавших холодать вечеров. Липы оделись в лимонный наряд; листья яблонь еще зеленели, но кое-где уже окрасились в темный багрянец. Долговязые буки тянулись своими кронами к солнцу, бросая длинные тени на мелкий гравий.

Опавшая листва сухо хрустела под ногами и мешала размышлять.

События, о которых писал Местор, должны были повлиять на Равновесие. Эвмел надеялся, что стрелка вернется на положенное место или чуть сдвинется назад. О том, что он будет делать, если серебряная игла пройдет еще хоть деление вперед, думать не хотелось.

Высокий вяз у входа постарался на славу, сбросив с себя добрую четверть листвы. Легкие сандалии мгновенно утонули в охапке листьев. Владыка несколько мгновений созерцал эту картину в безмолвии, затем рассердился.

– Нужно сказать главному слуге, чтобы урезал садовнику жалованье, - пробурчал недовольно он.
– Это никуда не годится.

Вынырнув из желтых перин, атлант шагнул внутрь.

Здесь все было по-прежнему. Потолок из слоновой кости, золотые акротерии, пальметты из серебра, столпы и стены из аврихалька. Полукруглая комната посередине храма.

Привычными движениями владетель открыл тайник, молясь всем сердцем Посейдону и Матери, чтобы стрелка Ореса оказалась на месте.

С трепетом откинул крышку.

Игла подрагивала на четырех часах.

Эвмел отпрянул, как ужаленный.

Этого не может быть, не может быть, как заведенный повторял он мысленно. Почему так? Где же допущен просчет?

Неужели ему не следовало затевать войну?

Или, что еще хуже, она заведомо проиграна?

О боги, боги! Как же трудно порой толковать ваши слова!

Он глубоко вдохнул и заставил себя успокоиться. Требовалось немедленно что-то предпринять, но пока разум в таком волнении, не стоило даже двигаться.

Когда дыхание выровнялось, царь заметил, что значки под обсидианом изменились. Он приподнял пластинку, чтобы прочесть их поближе.

«Бежать надобно от настоящего врага».

Час от часу не легче. Афины, выходит - ложный враг? Кто же тогда настоящий?