Шрифт:
Хэммингс чувствовал, как его губы дрожали. Но он не был способен выразить хоть какое-то чувство. Ему хотелось закричать, ударить что-нибудь, разреветься, но он не мог. Тьма душила его, поглощала все эмоции.
«Твой отец... Гарон Эленстоун. Неожиданно?»
– Врешь!
– бросил принц в темноту. Голос играл с ним, это не правда.
«А ты не удивлялся, что ты похож на него больше, чем на Ричарда Дана?»
– Я похож на матушку!
«Тебе это внушили, дурачок, - голос рассмеялся.
– Твой отец - сир Гарон».
Хэммингс не верил. Отказывался верить. Он вновь закрыл лицо руками, хотел заплакать, но слез не было. Только осадок на душе от того, что всю его жизнь ему врали.
«Нет, наверняка он просто играет со мной. Хочет, чтобы я сломался, - думал принц.
– И ему удается, удается...»
«Ты уже столько падаешь и тебе не интересно, с кем ты разговариваешь?»
– Мне все равно, кто ты, - бросил юноша.
«Не знал, что ты настолько бесцеремонен и не воспитан, чтобы говорить с Богом на «ты»».
– Что?
Из темноты показалось белое лицо. На нем два светящихся глаза, безумная улыбка. Затем принц увидел очертания шеи и плеч собеседника. На плече у него сидел огромный паук, как тот, которого видел принц, прежде чем упасть.
«Не узнал Бога загробного мира?»
Принц не отвечал.
«Теперь ты решил, что не будешь со мной разговаривать? Или ты хочешь, чтобы и я обращался к тебе с почтением?»
– Нет.
«Что «нет»?»
– Не хочу.
«Чего не хочешь?»
– Чтобы ты обращался ко мне на «ты»!
– вспылил принц.
Белое лицо безобразно перекосило от смеха.
«Мое имя Шмогар. Эльфский бог загробного мира. Кто-то называет меня Тааном. Тупые необразованные колды. Называть меня, истинного Бога, именем какого-то самозванца!»
– Где сейчас я?
«По пути в мое царство».
– Нет, мое тело.
«Ты хочешь видеть?»
Они очутились в комнате принца. Тело Хэммингса лежало на кровати, укутанное одеялами. Бледное лицо, посиневшие губы. Рядом с кроватью сидела мать. Она плакала, будто бы выжимала последние слезы из самого сердца. Она гладила волосы сына, щеки, целовала его руки.
«Она молится за тебя каждый день» - произнес Шмогар.
– Каждый день? Сколько?...
«Неделю»
Принц бросился к матери. Он хотел обнять ее, сказать, что все в порядке, что вот он - живой и здоровый. Но стоило ему прикоснуться невидимой для ее глаза рукой, как посох Шмогара ухватил его за шею и дернул назад. Образы рассеялись, и Хэммингс снова оказался во тьме.
– Верни!
– прокричал он.
«Смысл?
– спросил голос Шмогара. Его горящие глаза летали рядом.
– О, я покажу тебе еще кое-что. Думаю, будет интересно. Все равно падать тебе долго, а раз петь ты не хочешь...»
Теперь Хэммо стоял посреди разрушенного зала. Где-то вдалеке бушевало море, а по небу раскатывался гром, сверкала молния. Он осмотрелся по сторонам: на стенах не было ни одного факела, но что-то все же освещало помещение. Свет то потухал, то светил вновь. Хэммо сделал несколько неуверенных шагов, ноги как будто закаменели, но через пару секунд он уже шел так, как в жизни.
– Где я?
– спросил он.
«Узнаешь, - ответил голос в голове. Глаз рядом не было.
– Ты веришь в предназначение? В пророчества? В судьбу?»
– Да.
Он продолжал идти, но если бы в жизни он преодолел расстояние от края до края зала за несколько минут, тот тут он, казалось, не сдвинулся с места после нескольких десятков шагов.
– Я не могу идти.
«Иди» - велел Бог загробного мира.
Хэммингс слушался. Ему ничего не оставалось кроме повиновения.
Наконец, впереди он увидел девушку. Ее черные, как смоль, волосы длинными волнистыми прядями спадали на плечи. Синие глаза, такие же, как небо во время грозы, смотрели вперед. Она невысока, с высокими скулами, алыми губами, искривленными в ухмылке. Она красива, но что-то подсказывало Хэммингсу, что это не прекрасная леди из сказок.
Она остановилась, глядя в темный угол зала. Удары грома будто бы сотрясали стены, или это было что-то иное. В темноте возгорелось пламя, послышался рев. Сначала показалась одна лапа, за ней вторая. Чешуйчатые, переливающиеся в свете факела неизвестной дамы. Показалась морда твари. С острыми, как лезвие, клыками. С двумя кровавыми глазами на фоне черной чешуи. Дракон. Настоящий. Как тот, которого убили пять лет назад. Только крупнее и страшнее.
– Оgbu Sar’Kaan ga-abata, nna ukwu, - произнесла женщина, припав на колено перед тварью.