— Полиция Нью-Йорка! Всем стоять!!!

Мужику были пофигу все полиции-милиции мира. Он уже стоял. Раком над унитазом и натужно блевал. Его томагавк по кличке Топор Советский Обыкновенный одиноко лежал на полу.

— Ты бы ему ещё его права зачитал. Насмотрятся хрен-знает-чего! — проворчал наш пожилой водитель УАЗика, мощным пинком отправляя бывшего владельца томагавка в открытые задние двери машины.

— Барбос, что за мерзкий запах от твоей одежды? Сколько можно…

— Это запах Внутренних Органов, май дарлинг.

И поплёлся я в душ.

Зина

Ночь была хорошая. Лил дождь. Потом пошёл дождь со снегом. Грабители сидели дома. Их потенциальные жертвы тоже. Хулиганы попрятались по своим норам. Только алкоголикам было пофигу, но и они трезвели под холодным душем дождя и снега.

— Вот ГАИшники мудохаются! — со злорадством думалось дежурному по отделению милиции.

И он задремал. Тишина.

И снился дежурному сон. Цыганский табор пел и танцевал. Звенели бубенчики, ухал бубен. Рык медведя, смешно задирающего лапы, перекрыл цветной праздник жизни.

Рык перерос в вой, да такой, что страшно стало. Дежурный очнулся от дремоты. На втором этаже, у сыщиков, слышались глухие удары и рычание.

— Вечером цыгане были, целый табор. Наверно сыщики у них медведя скоммуниздили, на вещдоки, — авторитетно заявил постовой милиционер.

— Какой к чёрту медведь?!

— Цыгане без медведя не могут. Я вот кино смотрел. Там цыгане с медведем были. А наши, что, хуже? Тем более, там у них Барбосыч, он как животное увидит, так сразу к себе тащит. Удава, который у него в шкафу жил, помните?

Рык на втором этаже перерос в вой.

— Чёрт знает что. А если он дверь выломает и в коридоре срать сядет? Вони будет!

— Проблема. У нас и обезьянник пустой. Убирать некому. Мож, посмотрите, как он там, медведь?

— Господи! За что? — думалось дежурному. Чёртов Барбосыч, чёртовы сыщики. Только и умеют сокрытиями заниматься да водку пить.

Майор вытер лысину платком, надел фуражку, достал из кобуры пистолет и, передернув затвор, решительно стал подниматься по лестнице.

Приоткрыв дверь, он увидел в узком луче света медведя, который тёрся в углу и порыкивал.

— Лежать! Пристрелю! — истошно заорал дежурный.

***

Володя Зинковский уснул. Было выпито много. Обмыли поимку квартирного вора, вещдоки кучей лежали в углу кабинета. Проснувшись, он увидел на столе бутылку «Жигулёвского», оставленную на завтра. Когда оно, это завтра? Надел свою шубу, нахлобучил на голову шапку. Выпил пива. Выключил свет. И потерял ориентировку. Идти на двух ногах было сложно. Хотелось в туалет, хотелось света. От огорчения он завыл. И стал искать выход. До выключателя дотянуться он не мог. Вместо известных слов шёл из глубины души звериный рык. Кругом были углы, двери не попадались. «Зина» забылся в полудреме.

И снился ему лабиринт, стены которого были сложены из заявлений трудящихся, отказных, агентурных донесений, отдельных поручений.

Грозная фигура Прокурора встала над ним и, поигрывая пистолетом в пухлой ладони, заорала:

— Лежать! Пристрелю!

***

— Сука ты, Зина, а не медведь! — в сердцах сказал дежурный.

Напоенный кофе, с вымытой под краном головой, Володя, вращая красными глазами, ловко стырил майорскую пачку сигарет и ушёл домой. В снег с дождём. Завтра уже наступило.

Народ и милиция едины

Водитель дядя Коля чертыхнулся, и наш «Луноход», взвыв сиреной и гремя подвязанным проволокой глушителем, поплёлся к магазину.

У магазина «Вино-Воды» была драка. Битва маленьких карликов была в разгаре. Мужики пыхтели, хватая друг друга за грудки. Пуговицы от рубашек белели на асфальте. Женщины кричали. «Помогите милиции граждане» и мы приехали одновременно, постовой выглядывал из-за угла магазина.

Постовой и патрульные с надеждой смотрели на меня. Я был с похмелья.

— Милиция! Убивают! — истошно заорала какая-то тётка.

Делать было нечего, и я хрипло сказал в микрофон, не выходя из машины:

— Мужики! Пиво есть в этом кильдиме?

Народ дружно ответил:

— Есть.

— Кто последний?

— Я крайний, — тихо ответил мужик с лунообразным лицом, заправляя рубаху в брюки.

— Я за вами, — серьёзно сказал я и закурил.

Какая-то седоволосая женщина отвесила подзатыльник здоровому парню.