Зуо! Разве ты не знаешь, что тормоз — тоже механизм? Так чего же ты им не пользуешься-то, собака?! А тут еще и кочки, прыжки, виражи. Пусть сидение у мотоцикла и мягкое, а пятую точку я все же отбил! Да что там отбил — трепыхаясь позади Зуо, словно плащ супермена, и из последних сил цепляясь за его торс, я чуть в штаны не наложил! Опять! И это, между прочим, не единственное Опять.

Меня вновь затошнило! Еще сильнее, чем в первый раз! Организм мой — враг мой! Казалось бы, уже расстался с несчастным завтраком, куда еще?! Так нет же, только я сел на мотоцикл, как к моему горлу уже подкатила сладковато-горькая желчь, и я вновь всю поездку думал лишь о том, чтобы меня не стошнило на Зуо. Как ни странно, но одна только мысль о возможных последствиях подобного эксцесса заставляла чуть-чуть поутихнуть порывы желчи вырваться на свободу. Но как только мотоцикл остановился, я вновь убежал к первым попавшимся пыльным кустам.

Впрочем, в этот раз спокойно расстаться с содержимым своего желудка мне не удалось. Не знал же я, что в этих кустах будка «злой собаки»! Представьте: вас тошнит, а тут из-за веток вылезает огромная оскаленная морда и пытается откусить вам какую-нибудь часть тела. В моем случае под прицел попала голова! Понятное дело, я шарахнулся от собаки как ошпаренный и, не удержав равновесия, свалился на и без того отбитую задницу. Но не забудем, что при всем при этом меня уже тошнило! Да! Вот такой я мерзкий! Думаю, мне не стоит говорить, что часть содержимого моего желудка оказалась на мне же? Не стоит же, верно?

— Фублянах! Не подходи ко мне, педрила вонючий! От тебя несет похлеще, чем от моей прабабки, которая последние годы своей жизни ходила под себя! — глядя на меня с нескрываемым презрением, процедил Зуо.

— Бля-я-я! И я должен провести с этим неудачником целую неделю? Вся моя репутация покатится к чертям! — бормотал себе под нос сэмпай, подходя к большой черной двери старой десятиэтажки. Около нее стоял не менее большой и не менее черный охранник в куртке из дорогого кожзаменителя, в солнечных очках и с лысиной, в которой, как в зеркале, отражалась вся улица.

— Господин Зуо, — с этими словами охранник кивнул, демонстрируя свое уважение.

— А… шоколадка… — зло ухмыльнулся сэмпай в ответ, и хоть убейте, я своими глазами увидел, как негр побледнел!

— Шоколадка? — переспросил я сдуру, не удержавшись от ехидного смешка.

Мать моя женщина, а отец — робокоп! На секунду я явственно увидел, как темнокожий собрат срывается с места, кидается на меня, вгрызается в глотку и переламывает мне добрую половину костей. Лишь наличие Зуо рядом со мной и спасло меня от гнева негра, зато не уберегло от самого Зуо. Он подошел ко мне совсем близко, брезгливо поморщившись, сжал мой не совсем чистый подбородок двумя пальцами — большим и указательным, — приподнял мое лицо и посмотрел мне прямо в глаза:

— Разве я давал тебе разрешение говорить, слизняк? — видя, как глаза сэмпая краснеют, я яростно замотал головой. — Так не разевай варежку. Будешь говорить лишь в том случае, если я тебе позволю, дышать — если разрешу, даже срать будешь по часами, если такова будет моя воля…

«Зуо, а на кой-черт тебе делать временные отрезки между справлением мною большой нужды? Это что, ритуал или, быть может, особые сексуальные игры? В любом случае я пас!» — пронеслось у меня в голове, но произнести это вслух я не решился.

— Все ясно? — тем временем продолжал сэмпай направлять меня на путь истинный. При этом наклонился он ко мне настолько близко, что его губы почти коснулись моих, и я почувствовал горячий воздух и запах не то малины, не то клубники с примесью табака у него изо рта. То, что при этом Зуо почувствовал из моего рта, я лучше опущу.

Я вновь кивнул, чувствуя, что ноги подкашиваются от страха. Вот она, истинная личина настоящего психа.

— Раз все понял, то за мной. Не хотел брать тебя внутрь, но если ты не смоешь с себя блевотину, я сам утоплю тебя в близлежащем химическом озере, — с явным снисхождением пробормотал сэмпай и зашел в открытую охранником дверь. Когда же я последовал за ним, дверь резко захлопнулась прямо перед моим носом. Охранник пропускал меня внутрь, но держать передо мной дверь был не обязан — вот что говорил этот жест. Ну и хрен с тобой, шоколадный батончик, сам справлюсь!

Я потянул железную ручку на себя и, после долгих потуг и старческих кряхтений, приоткрыл-таки оказавшуюся до жути тяжелой дверь и попробовал протиснуться в образовавшуюся щель. При этом боковым зрением уловив скользнувшую по губам негра насмешку и предусмотрительно убедившись, что Зуо уже отошел на безопасное расстояние, я не выдержал и прошептал:

— Нечего ржать черножопый, лучше уж быть слизняком, чем шокола-а-а-а-адкой! — кинув это, я-таки прошмыгнул внутрь, еле-еле избежав удара двери по моему бренному телу.

Охранник за мной не последовал, хотя по перекосившемуся лицу, мелькнувшему передо мной всего за секунду до того, как дверь, увлекаемая магнитом, захлопнулась, оставалось очевидным, что у «шоколадки» мои слова восторга не вызвали. Сейчас он явно жаждал моей печени! Или почек! Или и того, и другого. Мифи, дорогая! Где же ты с моим завещанием?! Эх, теперь главное не встретиться с этим полудурком, когда я окажусь без надзора Зуо.

Кстати, о Зуо! И кстати, о том месте, куда я попал! Оказался я в самом обыкновенном подпольном ночном клубе. Стены его огромного зала терялись и растворялись из-за сплошного зеркального покрытия, на потолке блестел огромный экран, на котором без передышки мелькали психоделические картинки и пугающие малометражки безумных сценаристов и режиссёров. В тот момент, когда я зашел в зал, на экране как раз показывали кошку, которая, играя с клубком ниток, наворачивала круги вокруг мертвого дерева. Но затем клубок превратился в голову, а кошка в планету, и голова эту планету съела, после чего… А я еще думал, что это у меня больная фантазия! Наивный паренек из глухой деревушки!