— Я не совсем…

— Да что тут непонятного! Вы знаете, в чем особенность человека как вида? Человек может приспособиться ко всему! Если вы возьмете котенка, когда он еще слепой и начнете воспитывать его как человека, котенок останется котенком. А вот с людьми все совсем не так. Попав к собакам, человек становится собакой! Попав к волкам — волком. Нет, конечно, внешне он останется человеком, но его разум подстраивается под то, что видит! Проще говоря, если бы не было этого идиотского общества, на которое мы постоянно наезжаем, не было бы и нас самих. Мы твердим о толпе и считаем себя индивидуальностями, вот только мы и есть толпа. Да, толпа состоит из индивидуальностей, виртуозно изображающих из себя примерные ячейки общества. Вот только в реалии у всех свои тараканы в голове, у всех свои заморочки и каждый сам себе на уме. Если когда-то и была Толпа, то сейчас это понятие не актуально. Знаете, почему? Большая часть бесхарактерных и ни на что не способных людей погибла в Третьей Мировой войне, сыграв потрясающую роль никчемных пешек. Выжили сильнейшие! И счастливчики. Но даже после войны сколько лет пришлось восстанавливать экосистему, города, со сколькими новыми болезнями столкнулось человечество! Погибли миллиарды! Поэтому сейчас такое понятие как толпа… оно нам больше не нужно. Мы все лишь притворяемся… На людях — одни, наедине с собой, совсем другие.

— Тери, ты, конечно, прав, но…

— И никаких Но! Есть, конечно, люди, которые бегают и всем твердят, что они всегда говорят то, что думают, и ведут себя так, как хотят. Они этим гордятся и думают, что охереннее позиции в этой жизни не найти, но, по мне, это ограниченные люди! Нет, в нашем геноме заложено желание подстроиться, желание притворяться и делать вид, что мы такие же как все, знаете, зачем? А все потому, что свои истинные способности надо показывать лишь в нужные моменты жизни, а не всегда и всем. Это никому не нужно, да и вредно.

— Прошу тебя, Тери, успокойся…

— Люди должны оставаться загадками для окружения. Как тот же Скру — мой якобы глупый одноклассник. В одном из разговоров с ним с его губ сорвалась фраза «Чем спорить с тобой, я лучше съем бутерброд» — фраза из его уст казалась до ужаса идиотской, и тем не менее, если отбросить все предвзятости, Скру совсем не глупый парень. Он прекрасно осознает мое интеллектуальное превосходство над ним так же, как и понимает, что переспорить меня ему не получится, поэтому уж лучше он пожует свою колбасу и отделается малой кровью!

— Пусть так, но я не совсем понимаю, к чему ты все это говоришь?

Но Тери врача уже не слушал. Его глаза лихорадочно блестели, и казалось, даже если он очень захочет замолчать, поток слов, что из него лился, остановить не сможет даже он сам.

— Вся фишка нашего мира в данный момент состоит в том, что выжить в нем может либо приспособленец, коими является 99% населения, либо действительно сильный человек. В нем должны сочетаться как физическая и умственная сила, так и сила воли. Железный непоколебимый стержень. Жаль, таких единицы. Я, к примеру, слаб. Слаб и осознаю это. Но так же я знаю, что постоянно притворяться не смогу. Мне просто станет скучно. Поэтому для дальнейшего существования мне нужен кто-то, на которого я смог бы опереться. Как вы думаете, удастся ли мне найти подобного человека? — Тери наконец-то начал успокаиваться. Силетти, что все это время делал в своем блокноте одну пометку за другой, оторвал взгляд от исписанного собой же листка и мягко улыбнулся мальчику.

— Я уверен, что ты найдешь такого.

— Хм… Хотелось бы в это верить.

Возможно, одно из самых странных и ужасающих человеческих чувств — паника. Ощущая ее, на что человек способен? Да ни на что. У него остается всего два варианта поведения. Либо он бегает по улицам, крича о том, что скоро все умрут, вырывая из головы клоки волос, давясь слезами и соплями и полностью забывая о гордости, принципах и человечности. Либо он всеми силами подавляет это чувство, остается внешне невозмутимым и спокойным, хотя внутри у него все подрагивает, а к горлу подкатывает комок.

Ты относишься ко второму типу людей. Когда из телефонного разговора маленького чудовища, которое ты страстно желаешь придушить, а порой и просто страстно желаешь, ты понимаешь, что случилось с его матерью, из-под твоих ног словно выбивают почву. Из-за первоначального шока ты не сразу осознаешь всю серьезность ситуации. Ты даже умудряешься напоследок предупредить Яна и Глоу о том, что вы уходите, спокойно выкатываешь уже чистенький мотоцикл на улицу, заводишь мотор. И лишь когда вы срываетесь с места, паника, словно проросшее зернышко, возникает внутри тебя и начинает стремительно расти в глубине твоего сознания.

«Ты сказал ему, что с его родными ничего не будет, но твои слова оказались пустым звуком»

«Ты самонадеянный мальчишка, который способен лишь на глупую болтовню»

«Да, ты умеешь кидать пыль в глаза, но на что-нибудь большее ты способен?»

«Ничтожество!»

Морщишься, стараясь подавить в себе гадкое ощущение собственной слабости. Нет, это всего лишь глупые поспешные выводы, которые лезут в твою голову под влиянием чувства вины. Да, ты виноват. Да, ты действительно обещал насекомому, что все будет в порядке. Да, ты иногда слишком самоуверен. Но ты всего лишь человек, а значит, имеешь право на ошибку. И вместо того, чтобы корить себя и вбивать свою гордость в гроб, тебе стоит собраться и все хорошенько обдумать. Ты должен придумать, как теперь всё исправить.

Насекомое тем временем показывает тебе настоящие чудеса выдержки. Он не плачет, не бьется в истерике, как бы, по твоему мнению, вести себя для него было бы в такой ситуации вполне нормально. О нет, вместо этого он лишь молчит. Сейчас он похож на каменную статую, на лице которой не дрогнет ни один мускул, что бы она ни увидела и ни пережила. И ты совсем скоро понимаешь, почему твое всегда сверхэмоциональное чудовище ведет себя настолько по-взрослому. Конечно же… все для этой маленькой девочки, его сестры. Видимо, он действительно очень ее любит. В какой-то момент он даже буквально впихивает ее тебе на руки, а сам уходит поговорить с врачом. Ты растерян и не имеешь понятия, что нужно делать или говорить в такой ситуации. Эта девочка такая маленькая, хрупкая, слабая. Она тихо плачет и периодически шмыгает носом, вцепившись ручками в твою футболку и пряча лицо в мягкой, пусть и застиранной ткани.