– Потянул вот.

Данька подолгу рассматривал каждый кадр, увидев Ищенко в будке лудильщика аж присвистнул: -Ни фига себе!

Долго вглядывался в худые лица бывших пленных, полюбовался на Стешу, восхитился косами её и Полюшки.

Затем сначала недоуменно, а потом все внимательнее всматривался в фотографии своих родственников.

– Мам, это же...
– как-то неверяще спросил он, - это же наши брянские? Кого-кого, а вот этого пацана-деда Гришу я всегда узнаю. Мы же к нему заезжали, и твой любимый дядюшка Ваня, тоже узнаваем. А это наш прадед? А этот сухонький дедок?

– Это мой прадед, твой уже пра-пра, Григорий.

– Мам, а это? Понял, это наш Никифор, погибший в Польше?

Варя кивнула, слезы опять полились.

– Мам, но ему лет четырнадцать от силы? Он же мелкий?

– Тут шестнадцать, на следующий год - погибнет.
– Варя разрыдалась.
– Ох, Данька. Я... там... так было горько, когда я его увидела, он такой мальчик, чистый, наивный... ты представить себе не можешь, как это все страшно. Вот там, видишь, два парнишки, спасенные Лешим, повыше - его сын, про них - потом, а который пониже... Он же со своей батареей остался прикрывать отход наших, знал, что все тут и останутся. Там же весь бугор перепахан снарядами, лупили по ним прямой наводкой, а у них уже снарядов не было... Мальчишечка нецелованный, хорошо - деды нашли и услышали, что дышить, а у нас таблетки были, я своим на Урал много чего прикупила, у мужиков в машинах аптечки. Антибиотики были, кой кого вытащили с того света почти. Фильмы, книги, но видеть воочию...

– А папаня твой где?

– А папаня мой не заслужил быть в кадре, он и тогда уже такой был, говнюк.

– О, вот твой немец-перец.

Сын замолчал, вглядывался в необычно сияющую мамку и счастливого, молодого, его примерно ровесника-немца, бережно обнимающего её.

– Ну что, ма? Хорош мужик, видный - здесь он по-человечески выглядит, а то как рыба замороженная вон в компе.

– Дань, он только со мной таким и был, вечерами и ночью, а днем - замурованный наглухо, тоже уметь надо, знать про будущее и держаться, не сорваться. Я его когда вначале увидела - звала жердяй и сухостой. Он говорил 'сукостой'

– Ладно, - вздохнул сын, - родишь мне братика или сестричку - будет наполовину моим ребенком.

Ищенко, бледный, но довольный, встретил всех радостным возгласом:

– А, явились бродяги!

Сидевшая возле и державшая его за руку жена, всегда такая важная дама, порывисто вскочила и, обняв Варю, разрыдалась:

– Варь, я никак поверить не могу, что вы здесь!! Живые!

– Люда, все хорошо, видишь, мы с ним какие стройные и молодые стали?? Он у тебя про давление и диеты забыл, волновался, что не признаешь во вьюноше его.

– Ох, извините меня!

Людмила уставилась на всех пришедших:

– Какие вы все стройные, худенькие.

– Диета у нас была, экзотическая, оккупационная, - улыбнулся Иван.
– Зато никаких тебе болячек.

Немного поговорили, Ищенко тоже подтвердил:

– Неча про нашего Герби кому-то ешче знать!!

В бокс заглянула медсестричка.

– Пожалуйста, закругляйтесь - шесть человек сразу - это...

– Все, Николаич, мы пошли. Поправляйся - теперь можно не дергаться - дома мы.

А в милиции - все упорно не называли МВД по-новому, их немного обрадовали:

– Первые данные для вас: Григорий и Василий Родионовичи Крутовы - оба живы. Василий Родионович -профессор, окончил в свое время матфак МГУ, преподает в Брянском госунивеситете, Григорий Родионович - пенсионер, живет в своей родной деревне - Березовке.

Варя молчком утирала побежавшие слезы.

– Более того, в прошлом году, будучи приглашенным на празднование Победы, к президенту с просьбой обратился ветеран, гвардии старшина запаса, партизанский командир и фронтовик - Михневич Панас Федорович. Просьба была, как я думаю, вы догадались уже - узнать о вас, когда-то воевавших в его отряде. Звучала эта просьба необычно, Президент запомнил и велел поднять архивы, на всякий случай, вы как раз только-только пропали.

Мужики оживились, заулыбались, общее мнение выразил Игорь:

– Хорошо-то как! Значит, есть ещё наши, живые!!

– Вам предстоят весьма напряженные дни - медобследования, встречи с учеными, настраивайтесь на серьезные разговоры, постараемся побыстрее, понятно же, что кроме Варвары Федоровны и Сергея Николаевича у остальных остро встает проблема с работой.

– Сергей Алексеевич, Вы своим не поможете?

– Помогу, только надо разобраться с ...
– он сморщился, - с некоторыми, бывшими собутыльниками.