Осипов проснулся первым. Вышел из землянки и, оглядевшись вокруг, вздохнул полной грудью: -Свободен!

Увидел двух молодых мужчин с интересом поглядывающих на него, подошел, поздоровался, спросил где можно найти командира. Заросший, с какими-то торчащими во все стороны лохмами на непокрытой голове, мужчина сказал, что он и есть командир.

– Надо поговорить!
– произнес Осипов!

– Да, пойдем, мы вот ждем, когда вы в себя придете.

В командирской землянке над расстеленной на сколоченном их досок столе склонились двое - одного, Ивана Осипов знал по имению. Долго удивлялся, что этот вольный, рукастый, толковый, очень ценимый Краузе, мужчина, захотел и помог им выбраться из плена - ему-то жилось неплохо. Второй, серьезный такой мужчина, был незнаком.

– Начальник штаба ... полка, 5-й армии Юго-Западного фронта майор Осипов!
– представился Александр.

– Командир диверсионного отряда Панас, можно, 'Батька' - произнес лохматый.

– О, начштаба! Совсем хорошо, не по душе мне бумажная работа!
– обрадовался Иван.
– Я уж по своей стезе - разведке буду, а ты, майор, давай, принимай штабные дела. Веди всякую документацию, чтоб вы перед нашими отчитаться могли, когда придут!

Осипов печально улыбнулся:

– Дождаться бы и дожить!!

.
– Какое сегодня число?
– спросил не к месту Иван.

– Одиннадцатое ноября.

– О, так через восемь дней наши начнут наступление у В..Сталинграда, и будет фашистюгам "ГРОСС АЛЯРМ!!"

– Ты то откуда можешь знать такое?
– поразился Осипов.

– Ну, считай, что я ясновидящий, типа Мессинга!
– получив под столом пинок от Сергея, слегка скривился Иван.

– Ну что, товарищи партизаны, - сказал молчавший командир, - начнем прикидывать, что и как будем делать. Так, предупреждаю сразу, никаких самовольных инициатив, только после утверждения и согласования. Никаких военных действий поблизости от деревень. Вон в Дятьковском районе полицаи выследили як малой, в партизаны ушедший, до мамки забег... спалили усех у хате, ветер как раз был сильнейший. Пять хат ешчё погорело, так что не будем гадить, как говорится, там, где едим. Да и задача у нашего 'Диво' более серьезная, не полицаев по одному ловить, а конкретные диверсии - нанести как можно больший урон хрицам в живой силе и технике, а значит - взрывы на железке. Мы уже неплохо помогли нашим, три эшелона за месяц с техникой и хрицами не доехали во время, подзадержали мы их, проредили и в технике, и в вояках, так что все усилия на железку. По окрестностям ходить не позволю. Как, Саш, твои пленные, они надежные?

– Женька вот слаб совсем здоровьем, легкие застудил, его бы куда в тепло, мальчишка умный, на конструктора учился. Если жив останется, большую пользу стране принести может. Гоги - очень горяч, грузинская кровь, она кипит, этого на виду надо держать.

Потом поколебавшись сказал:

– Ляхов. Непонятный человек, вроде, и свой в доску, но есть что-то в нем... какое-то склизкое, никак не могу понять, что.

– Хорошо, покажешь его, будем тщательно смотреть за ним. А студента, надеюсь, вылечим, есть у нас небольшой запас чудо-таблеток. Иван-младший тоже грудью маялся, а сейчас полностью здоров, скажу Стеше с Полей, они его подлечат ещё и травками.

– Матюш!
– позвал Панас Матвея.
– Тебе задание будет - приглядись к новеньким, ты пацан, любопытство тебе простительно, особенно нас интересует Ляхов. Просто, если заметишь что-то, что режет глаз, ну вот, как в случае с нашими - обратили же вы с Ваней-младшим внимание на их какую-то непривычную речь. Вот и сейчас... мало ли что выплывет...

Иван-большой замыслил широкомасштабную диверсию, долго сидел над картой, выбирал места, потом на пару дней исчез с Игорем и неразговорчивым пленным, мужиком лет под сорок - Ерофеевым. Где были, что делали - не распространялись.

В лагере стало заметно оживленнее, народу-то прибавилось, пленные по большей части хватались за любую работу, старались сразу стать полезными и нужными.

Поля пропадала в лазарете - у неё появился первый больной, студент-москвич Женя, весь какой-то желтый, худющий и страшно кашляюший в первые дни. Они со Стешей пропарили мальчишку в бане с травами, дважды в день давали порошки, которые Панас принес откуда-то - ну не будет же Панас говорить, что эти антибиотики из будущего, когда даже пенициллин был ещё в стадии разработки, -трофейный порошок и все.

И Женя потихоньку стал выправляться, жуткий, раздирающий все внутренности кашель начал затухать. Студент выползал на улицу, в первые дни укутанный, как матрешка, сделав несколько шагов, присаживался на какой-нибудь пенек, или кучу веток. Пленные радовались его выздоровлению, особенно его друг-товарищ Сева, он сиял как солнышко, видя что Женька выкарабкивается.

Ляхов как-то в разговоре с Женьком поинтересовался, какие порошки ему дают.

На что Женя, слабо улыбнувшись, сказал: