Итачи эфемерно улыбнулся, сощурив антрацитовые глаза. Вот оно, снова. Ранее произнесенное с флером почтительности «отец», скрывающее страх. Так говорят о тех, кого уважают и боятся, но не как о любимом близком. И «папа», в котором заключена тоска по недосягаемому и светлому прошлому. Сейчас он цеплялся за её слова не как за нечаянно брошенные. Рейко вкладывала в них смысл, сама того не осознавая.

— Тогда как насчет пари?

— Пари? — не скрывая заинтересованности, Акияма обернулась.

— Именно, устроим свой турнир внутри турнира. Кто выиграет, тот расскажет самую страшную правду о себе.

Она сжалась, бедрами придавив бока лошади, что остановилась под неконтролируемым движением наездницы. Акяима не оборачивалась, но её молчание ответило лучше любых слов. Замешательство. И Итачи ждал, как подобает охотнику.

— Тогда вам лучше поспешить за своей дичью, — сверкнув привычной для всех мимолетной улыбкой, Акияма пришпорила коня и пустилась галопом вглубь леса.

— Рейко, будь осторожна.

— Не волнуйтесь, я умело мчусь к гибели, — и взмах руки на прощание.

Итачи натянул поводья, и лошадь пустилась рысью.

По лицу земли стелился густой туман, будто смог безвкусных сигар. Под сенью деревьев Рейко пробиралась через ковер мертвых грязно-желтых листьев, что скрипели под подошвой сапог, держа ружье на уровне головы, одним глазом смотря в прицел. В тенях омертвленных осенью деревьев мелькнула гончая собака, что скалилась и лаяла, разрывая тишину леса.

Наэлектризованный воздух пах невыплаканными слезами неба. Гонимый гончей овчаркой кролик выскочил из теней тернистых ветвей, и Рейко выстрелила. Пуля вошла в жертву, замертво павшую на мокрые листья, и нагнавшая овчарка вонзилась в тушку острыми клыками, преданно неся дичь к ногам присевшей Акиямы. Когда полицейская подняла дичь к лицу, смотря, как стекает кровь по пушистому меху, её ноздри раздулись, словно она наслаждалась запахом смерти. Рейко направилась к лошади, прицепив пятого по счету кролика к крупу лошади. И запрыгнула в седло, словно бабочка, вспорхнувшая на подставленный палец.

Вместо небесного грома лес разрывало залпами ружей, лаем гончих, ржанием коней. Овчарка кинулась в гущу леса в сторону шума, но Акияма, пришпорив коня, пустилась рысцой в противоположную сторону, обратно к замку. Только с обратной стороны. Кролики для Учихи пойманы, теперь настало время для истинной охоты.

Как там говорил Суйгецу? «Гуляла по лесу, споткнулась о камень, упала, замок»? На словах всегда легче. Акияма прошерстила всю территорию леса, но так и не обнаружила таинственных булыжников, открывающих подземный вход.

Она пробиралась сквозь засохшие поля, что тянулись к опускающемуся над опушкой леса туману. Почва сменилась бугристыми камнями, по которым копыта цокали, словно стрелки часов. Время шло против Рейко, по крайней мере по наручным часам Акияма поняла, что охотники уже должны направляться обратно к замку со своей дичью, да и небо, к которому она чинно поднималась, вырывало последние предсмертные лучи, что гасли красным росчерком на горизонте.

Лошадь тревожно заржала, затоптавшись на месте и мотнув мордой, — дорога по склону вдоль горы сужалась, и конь отказывался подниматься ввысь.

Акияма вдохнула пьянящий аромат свободы, что отдался вкусом холода на кончике языка. Взгляд пустых как стекло глаз отражал пасмурное небо, под которым била ключом река. Акияма пустила жеребца обратно вниз к привычной твердой почве, пробираясь по мокрой траве к берегу реки, чтобы конь смог испить живительной влаги.

Рейко погладила коня по загривку, пока тот пил воду, и подняла взгляд к склонам горы, с обратной стороны которой скрылся замок Данзо, недосягаемый сейчас взгляду. Два коня топтались в вышине скал, к краю которых направлялись двое мужчин, стащивших с седла лошади тело. Тело, что сбросили вниз. Акияма подавила возглас, прикрыв рот ладонью. Тело камнем упало в реку, образовав фонтан брызг, и, казалось, уже пошло ко дну, но всплыло и понеслось течением в её сторону. Лошадь заржала, попятившись назад, испугавшись инородного предмета, — вода покрылась алой пленкой, испортив питье. Акияма потянула поводья назад, но конь не переставал ржать и метаться от инстинктивного страха, и тогда Рейко вновь подняла взгляд на устремивших на неё взоры мужчин, что в одно мгновение подорвались к коням.

Со всей силы пришпорив лошадь, Рейко ударила для пущего эффекта по боку.

— Но! НО! Давай!

Лошадь пустилась галопом обратно в лес, когда мужчины, уже спустившись, промчались по камням в её сторону.

Норовистая лошадь стлалась в бешеной скачке. Акияма, пригнувшись, прижалась к темной шее, спасаясь от хлещущих веток и прогремевшей громом в небе пули, что пролетела мимо.

Сквозь смог сгущающегося тумана рысью неслись всадники, которые нагоняли Акияму, прекратив стрелять, но не переставая хлестать лошадей хлыстами. Рейко обернулась. Абсолютно идентичные друг другу мужчины отличались лишь цветом волос: черный и белый. Ужас застыл в её глазах. Знаменитые адские близнецы Зетцу — верные охранники Мастера.

И Рейко закричала со всей силы, подняв голос до вибрирующего визга:

— Итачи!

Она не переставала звать его в криках помощи, срывая голос до хрипа, безрезультатно разрывая связки. Все охотники давно уже пустились в сторону замка, и её непрекращающаяся мольба помощи утопала в чаще леса.

— Итачи! — последний крик утонул в удивленном возгласе.

Низвергнутая из ада тень вырвалась черным маревом из-за терний деревьев с левой стороны. Величественный антрацитовый конь встал на дыбы, перекрыв путь Рейко. Лошадь глухо заржала, ударив копытами по невидимой цели. Черная, как беззвездное небо, мантия всадника рассекла воздух. Акияма натянула поводья, направив коня в правую сторону и шлепками по бокам заставив мчаться со всей скоростью. Но грузный топот копыт стучал в такт её клокочущему сердцу. Рейко боялась взглянуть назад, ведь топот будто звучал в её голове. Тогда-то она и обернулась, встретившись с лицом, воплотившим инфернальный огонь.