— Что она говорит? Я ее не понимаю.

— Она предостерегает вас перед надвигающейся опасностью, эфенди.

Марк мрачно посмотрел на морщинистое лицо Самиры. Он видел, как губы ее беззубого рта быстро шевелились, произнося слова, которые были ему неизвестны, но в то же время звучали удивительно знакомо.

— Это ведь не арабский?

— Нет, эфенди, она говорит на древнем языке.

— Коптский? — Марк повернулся к Абдуле. — Ты уверен? Я ни разу не слышал раньше этого диалекта.

Самира все говорила и говорила. Теперь она повторяла предложения, и Марк уловил несколько слов, которые он знал. В своей докторской работе о разговорном языке древних египтян он касался также и коптского. Никто не знал, как звучал язык фараонов, так как египтяне опускали на письме гласные. Иероглифы содержали только согласные звуки. Копты, христианский народ, чья церковь, согласно легенде, была основана две тысячи лет назад святым Марком, были потомками древних египтян и утверждали, что они сохранили язык фараонов. Так Марк, пытаясь воспроизвести язык в его первоначальном звучании, проследил развитие корней коптского языка до древних времен и многие из них обнаружил затем в иероглифических текстах. Трудность состояла в том, что коптский язык в течение тысячелетий подвергался влиянию других языков, так что Марк не мог окончательно доказать свою теорию о звучании древнего языка.

Марк смотрел на старуху. Напрягая слух, он смог уловить некоторые ключевые слова, и, когда он стал вслушиваться в ее причитания, он почувствовал, как в его памяти что-то шевельнулось.

— Откуда она?

— Она живет в Хаг Кандиль, эфенди.

— Нет, я имею в виду, откуда она родом? Где она родилась? Где провела свое детство?

— Не знаю, эфенди.

Пораженный, Марк снова опустился перед феллахой на колени. Ее маленькие черные глазки следили за каждым его движением.

— Женщина, — обратился он к ней на коптском, — я хочу спросить у тебя кое-что.

Но Самира никак не отреагировала на его слова и продолжала свою песню.

— Она вас не понимает, эфенди.

— Думаешь, она меня не слышит? Наркотик, который она жует, должен быть очень сильным. Готов поспорить, она выращивает его на своем заветном огороде.

— Старуха, я говорю с тобой.

— Не мучайтесь с ней, эфенди. Я найму другую женщину.

Марк поднял руку:

— Переведи, что она говорит. Я понимаю только седьмую строчку, которую она постоянно повторяет.

— Она предупреждает вас об опасности. Она говорит о двух силах, которые столкнулись здесь в решающей битве, она считает, вы находитесь как раз в центре…

— Переводи дальше.

— В этом нет смысла, эфенди.

— Все равно, переводи дальше, Абдула.

— Она говорит, здесь есть злая сила, но есть и добрая, и вы должны научиться отличать их друг от друга и разрешить доброй помочь вам. Это бессмыслица, эфенди.

Марк пораженно смотрел на старую феллаху:

— Это невероятно! Я понимаю почти половину из того, что она говорит! Хотя она говорит на диалекте, который намного древнее всех тех, что я до сих пор слышал. Только послушай… — Он смотрел на нее с серьезным лицом, затаив дыхание. — Один сгорит в огне. Правильно, Абдула, она сказала именно это?

— Да, эфенди.

— Один превратится в огненный столб, а другой… — Он недоверчиво взглянул на Абдулу.

— … медленно истечет кровью, эфенди.

— … его тело будет терять влагу, пока он не умрет. Это просто фантастика, Абдула! Она действительно говорит на диалекте, который почти полностью сохранил древний язык! Я должен это обязательно записать!

Абдула Рагеб, с неподвижным лицом и полузакрытыми веками, смотрел прямо перед собой, а Жасмина, нахмурившись, поглядывала то на Марка, то на Самиру.

— О чем она говорит?

Он махнул рукой:

— Не имеет значения. Она находится под действием наркотика, у нее галлюцинации. Главное, что она говорит на диалекте, который, кажется, очень близок к древнему языку, и я почти все понимаю!

Старуха продолжала говорить, а Марк взволнованно слушал.

— Демоны, — прошептал он, — это слово она постоянно повторяет. Если демоны выйдут на свободу… — Внезапно его лицо помрачнело. Он вдруг понял, что он слышит. Это был дневник Рамсгейта! Старая феллаха цитировала дневник Рамсгейта!

Марк нетерпеливо встряхнул головой:

— Абдула, я хочу знать, откуда она. Что у нее за семья, из какой она деревни. Может статься, что она выросла в отдаленном районе Верхнего Египта, где люди настолько отрезаны от внешнего мира, что сохранили древний язык. Она может мне здорово помочь.

— Значит, вы не хотите ее заменить?

— В данный момент нет. У меня еще есть для нее применение.

Марк потер виски и тут же твердо решил поговорить с Абдулой о проветривании палатки. Хотя все занавески на окнах были подняты и три вентилятора непрерывно работали, помещение было настолько переполнено дымом и запахами от плиты, что почти невозможно было дышать. Марк отодвинул от себя тарелку. В то время как его коллеги наслаждались пряным кебабом из молодого барашка с рисом, Марк страдал отсутствием аппетита. С тех пор как прошлым вечером ему из темноты явилась женщина, которая позже оказалась обманом зрения, его больше не отпускала головная боль. А сильный запах гардении, исходящий от Алексис Холстид, едва ли способствовал выздоровлению. Марк наблюдал за Самирой, как та убрала тарелки и поставила на стол поднос с мухаллабеей. Она, казалось, уже забыла о том, что произошло после обеда, и, похоже, уже отошла от наркотика. Она по-прежнему ни с кем не разговаривала.