Внезапно Аркадий услышал, как кто-то подкрался сзади. Хотел обернуться, но поздно: под ребра ткнулось что-то холодное и железное. Мгновением позже он понял — пистолетный ствол.

— Что за на… — начал, было, Аркадий.

— А ты что думал, так просто тебе это с рук сойдет?.. Узнал, паршивец?

Аркадий действительно узнал.

— Ники, что ты…

— Молчать, — отрезал Николай. — Делай, что тебе сказано — и я тебя не убью. Шагай.

Они пошли по улице, так что прохожим казалось: вот идут два приятеля, которые обнялись, которых мужская дружба связывает более, нежели плотская любовь — мужчину и женщину.

В голове стучало: неужели Николай — английский шпион?… Невероятно! А ведь он, Аркадий, его спас. Но Ники приехал в город на день позже того гелеографирования… Ну и что? Он мог, положим, остановиться на станции вблизи города, вечером обменяться сообщениями, переночевать на почте, и лишь на следующий день приехать в Гайтаново.

Но пещера! Николай не мог быть в пещере — он же боится замкнутых помещений. Все же имеется сообщник? Тогда и с эскадрой мог связываться второй…

Меж тем Ники втолкнул Аркадия в какую-то подворотню, похожую на ту самую, из страшного сна со старухой. В подворотне было сыро и казалось: дыхнуло могильным холодом. Крошечная дверь. Полутемный закуток, коридорчик, снова дверь. Ее Николай толкнул ногой, впихнул Аркадия вперед.

И юноша оказался в зале небольшого, вполне приличного кабачка. В углу, за накрытым столом их уже ждали боевые товарищи Николая.

— Господа! — крикнул тот. — Смотрите, кого я к вам привел! Мой спаситель! Господа, троекратное «ура» Аркадию!

Господа были изрядно подшофе, поэтому «ура» грянули неровно, но с такой охотой, что задрожали все склянки в кабаке.

— Садись, Аркаша! Угощайся! Сегодня пьем только за тебя!

В горле пересохло, и от протянутой кружки пива Аркадий не отказался.

— А признайтесь, здорово я вас разыграл! Струхнули! По глазам вижу, что струхнули! Но нет тут ничего постыдного! И не обижайтесь, право-слово! — смеялся Ники.

— И все же, я бы попросил объясниться… Записка ваших рук дело? Как вы могли меня так разыграть?

— Да очень просто! Батюшка рассказал, что вы возомнил себя сыщиком от журналистики, и теперь ищете убийцу Ситнева. Откройтесь, вам досадно, что отец запретил вам печататься о смерти генерала, и вы желаете наверстать тут.

Аркадий растерянно кивнул.

— А я, ведь, господа, уже серьезно в душе прощался с вашим обществом, с военной карьерой. Полагал, что плачут по мне, рыдают просто таки арестантские роты. И самое обидное, за то, что я не совершал. Ну, выпьем!

Прилетела муха, уселась на кружку и принялась потирать лапки так, словно она замыслила какую-то вселенскую проказу. Аркадий согнал муху, сделал глоток, заел соленым сыром, поданным для закуски.

— А помните, как я звал генерала на дуэль? — горячился Петр-артиллерист. — Жаль, что он не согласился.

— Я еще помню, как вы меня вдвоем конвоировали! Отреклись от меня, прежде чем петухи пропели, — напомнил Ники.

— Да полноте, господа! Кто старое помянет… — примирительно ответил пехотный Петр, и повернувшись к Аркадию, добавил. — А Петя, надо сказать, недурно дуэлирует! Был случай: дуэль, стрелялись через платок. Это, надо сказать, верная смерть обоим! Так вы подумайте только: две пули столкнулись в воздухе!

— Это повезло моему противнику! — шумел другой Петр. — И генерал жаль что застрелился, а не позволил мне его шлепнуть. У меня он был бы одиннадцатым, совсем как у Толстого-американца.

— За своих убитых он страшную цену заплатил. Одиннадцать детей у него Господь прибрал.

От слов Аркадия бретер отмахнулся.

— Не пойму, отчего он надумал стреляться, а захотел схлопотать эту же пулю на дуэли.

— Потому, — пояснил Аркадий. — Что дуэль — это рулетка. Если бы вы не убили генерала, его бы вызвал на дуэль адъютант убитого. А за ним — еще кто-то. И чтоб каждый раз не страдать от страха, он решил отбояться единожды.

— Ну да, некуда было деваться генералу. Может, мы бы ничего и не доказали, однако карьере его определенно крест пришел, — заметил Петр-пехотный.

— Это вы хорошо сказали: «крест» да и «пришел»! Ха-ха! — смеялся его артиллерийский тезка.

— Бросьте! Вы поняли, господа, что я хотел сказать. Я вам такую историю расскажу: в госпитале мне один подпоручик рассказал. В прошлом году его ранило под Балаклавой. Лежит он, с жизнью прощается. И тут к нему в воронку пластун прячется. Увидал раненого офицера, перевязал его, как водится, потащил в тыл. Протащил версты полторы до разбитой батареи. А там за фашиной кончается полковник. Ну и солдатик прикинул: оба помрут без помощи, но двоих не вынести. А полковник — все же больше, чем какой-то подпоручик. Ну и дальше потащил полковника, а этого, выходит, бросил. И что ты думаешь…