– Он и есть. Кто этот чернобородый?

– Вы про Евгения Борисовича?

– Наверное.

– Евгений Борисович Хазин, физик, умница, но циник страшный, ребята его обожают, но характер - не дай Бог. Он здесь дольше всех проработал, даже Екатерина Великая меньше.

– А это кто? Директор?

– Она.

– И много здесь таких?

– Каких?

Циников и умниц?

Блондинка заливисто засмеялась.

– Здесь все необычные. В школе только необычные и работают. А вы к нам откуда?

– Из соседнего района.

– Не прижились?

– Часов не стало.

– Понятно.

Когда Курнаков вернулся к лестнице, там стоял Хазин с большой коробкой в руках, рядом с физиком были пакеты и другие коробки.

– Помочь?
– спросил Валера.

– Нет, - я все сам, никому не доверяю. В этой стране никому нельзя доверять.

А вам, Вижу, понравилась Леночка?

Курнаков покраснел. От природы он был застенчив, в классе безнадежно влюблен в высокую эффектную Катю, в институте в Ольгу - красавицу с каштановыми густыми волосами, серыми, с искрами в глубине, глазами, ходившую в длинной юбке, цветных блузках, кожаных сандалиях и с каким-то индийским украшением на груди.

Красавица вышла замуж уже в начале второго курса за искусствоведа из МГУ, в роду которого были сплошь авторы книг и пособий. Катя вышла замуж совсем недавно.

В ответ на слова Хазина Валера что-то хмыкнул. Хазин внимательно посмотрел на него и хитро прищурился.

– Ученики называют ее Еленой Прекрасной, - продолжал Хазин, - это как раз по вашей части, история, - он засмеялся удачной шутке, - и правда, - Хазин посмотрел куда-то в сторону ворот, - из-за такой женщины может вспыхнуть война.

Валера принужденно засмеялся.

– Зря смеетесь, молодой человек. Женщина - великая тайна природы, недаром в стране, куда я так и не переехал, по жене определяют национальность. Елена Владимировна в своем деле энтузиастка, классный руководитель восьмого, теперь уже девятого "А". Распустила их страшно.

Валера вспомнил, что среди выделенных ему классов, есть и 9 "А". Это ему было приятно.

– Класс любимчиков и сереньких мышек, продолжал Хазин, - классический образец такого воспитания. Вроде бы, молодая женщина, а, кажется, прошла хорошую советскую школу.

– Говорят, советская школа была неплохой, - сказал Валера, щурясь от солнца.

– Кто вам сказал? Советская школа была казармой. Вы служили?

– Да, я год служил, сразу после института.

– Современная армия - это так, курорт, я в союзе служил.

На крыльцо вышел еще один человек. У него тоже была борода, только больше похожая на дьяконскую, тонкая, длинная и пегая Светлые жидкие волосы затянуты в узел, в руках большой кожаный футляр от какого-то музыкального инструмента. Он посмотрел на высоко стоящее солнце и улыбнулся.

– Тоже экземпляр, - сказал Хазин, - Егор Максимович, географ и этнограф, у нас в школе есть этнографический класс, - Хазин скептически улыбнулся.

– Что это у него?

– Гусли, он всюду с ними таскается, на вечерах в школе поет и сам себе аккомпанирует, да и дети из его ансамбля все время выступают с разными номерами. Его кабинет набит всякой всячиной: какими-то лаптями, туесками, берестяными изделиями, оберегами. Он во все это верит, ездит куда-то на их радения. Жуть страшная.

– Как же он работает в школе?
– удивился Валера.

– Нормально, сейчас это все оказалось востребовано. Родители довольны.

– Валерий Александрович!
– к новому историку быстро шла директор, Екатерина Павловна.

– Вот, - снова скривился скептически Хазин, - к вам уже Екатерина Великая спешит, сейчас озадачит.

В это время Елена Владимировна быстро пробежала мимо Валеры по лестнице в школу.

Курнаков отметил ее грациозную легкость. А она, поднимаясь по лестнице, повернулась и улыбнулась ему, как старому знакомому.

Курнакову сумели выделить кабинет на третьем этаже, посредине коридора, историю он делил с вечно простуженной Ингой Петровной - женщиной неопределенного возраста с незапоминающимся лицом.

Список

– Алибасова.

– Валерий Александрович, у нее экзамен в музыкалке.

– Белецкая.