– Я.
– Лиза Белецкая красится, наверное, с пятого класса. Глаза обведены, волосы медно-зеленые, губы ярко-красные.

– Белова.

– Я!
– звонко, по девичьи, с желанием покрасоваться. Первая Настя по списку.

– Ветров.

Я!
– басом, с хрипом и недовольно.

– Гаврилюк.

– Я - протяжно, музыкально. Классический троечник.

– Громов.

– Тут я, - Громов, как всегда, с фокусами.

– Джафарова.

Молчание.

– Джафарова. Лейла.

– Я, - говорит, словно не верит, что это она. Живут по временной регистрации, мать убирает двор недалеко от школы, отец на стройке, три брата, еще совсем маленький в прошлом году родился.

– Дымов.

– Я.
– Федя Дымов. Валерий Александрович уже уяснил, что каждом классе есть свой Федя. Или Вася. Общий любимец, очень добрый мальчик, всегда готов починить парту, подмести пол, притащить стенд. Федя смотрит внимательно, прислушивается, старается понять. Мать у него работала в метро уборщицей, теперь на молочной кухне. Отец по утрам развозит продукты на своей "Газели", потом целый день мебель от какой-то фирмы.

– Жостова.

Вторая Настя по списку.

В ответ - молчание, в молчании кроется какой-то свой смысл. Зря спросил. Настя Жостова на уроки не ходит уже более трех недель. Ее мама объяснила, что девочка не нашла себя в этом коллективе, коллектив не может найти ее уже месяц.

– Зайцева.

– Я!
– громко, радостно, маленькая, востроносая, не ходит, а мчится, все про всех всегда знает, к ней можно обратиться, если нужно что-то передать всему классу.

– Зарубина.

– Я - Наташа Зарубина слегка наклонила голову, взгляд загадочный, большие, с поволокой, синие глаза. Ходит плавно, смотрит куда-то вдаль.

– Игорьков,

– Я, - это классический шалопай, отец выпивает, где-то шабашит, мать тоже прикладывается, парень неглупый, но делать ничего не хочет.

– Карнаухов.

Я.
– Рыжий, вихрастый лопоухий, с вечно удивленным лицом и открытым ртом, на уроках все время глядит в окно, ничем особо не интересуется, собирается, кажется, в железнодорожный.

– Лесовая.

– Я - рост метр восемьдесят, КМС по плаванию, думает только о спорте, ходит огромными шагами, словно плывет.

– Макаров, Матушкин, Мирзоян...

– Нарецкая.

– Я - Аню Нарецкую немедленно надо принять в МГУ на любой факультет.

– Павлова.

– Валерий Алкександрович, у нее соревнования, межгород.

Занимается тхэквандо, рост не более метра пятидесяти, в школе еще ни разу не была

– Панфилова.

– Я. - Стесняется своей фигуры, часто болеет, толстые линзы очков. Четвертая Настя по списку.

– Полянский.

– Я, - высокий, красивый, похож на известного артиста из вильма "Офицеры", который так любил отец Авдеева, с идеальным пробором светлых волос, акселерат, пловец, тоже КМС, самоуверенный и нагловатый.

– Ребров.

Я - спокойный ответ. Широкоплечий, спортивного вида Максим Ребров занимается рукопашным боем, кажется, собирается в школу милиции.

– Рубакин.

В ответ молчание. Но вон он, - сидит, на последней парте, улыбается, перед ним нет ни книжки, ни тетради, только деревянный пенал, который он крутит и так, и этак, словно собирается его ремонтировать. Так он будет сидеть сорок пять минут.

– Рубакин.

– А? Что? Я!

– Проснулся!
– чья-то реплика слева, от окна, с конца ряда.

– Рубцова.

– Я.
– Тихая, молчаливая, Таня Рубцова, дружит только с Джафаровой. Пятая Настя по списку.

– Скачинский.

– Я.

Аккуратный, всегда в рубашке с галстуком, в очках в тонкой оправе, темноволосый Боря Скачинский - круглый отличник, при этом увлекается джазом, играет на гитаре, неплохо рисует, разбирается в компьютере. Любимец Хазина.

– Французова.

– Я.

Неля Французова уже давно вне школы. Курит в женском туалете, задерживалась полицией, мать по пять раз бывает на неделе в школе, чаще, чем некоторые учителя. Опять сидит с Белецкой, хотя их каждый раз рассаживают.

– А вы не имеете права делать мне замечание!
– высокая девица на шпильках, не менее одиннадцати сантиметров, в суперкороткой юбке и розовой блузке, размахивала руками, в правой руке у нее была - кожаная сумочка. В такую не войдут ни книги, ни тетради, а разве что косметичка, телефон и кошелек. Девица возмущалась тем, что ей указывала на внешний вид дежурная учительница. Девица с вызовом смотрела на нее, черноволосую географичку, в цветном платье, с кубачинскими, серебряными, с чернью, браслетами на руках, закрывшую ей, Французовой, дорогу в коридор, по которому та спешит попасть на урок. Тут же, воспользовавшись тем, что цветная преподавательница герографии отвлеклась, под ее рукой барьер преодолел девятиклассник Савельев, в огромных, ботинках, а за ним в распахнутой куртке и в мокрых кроссовках Карнаухов.

– Гульнара Фатиховна! Что же вы пропускаете девочек в таком виде?
– внезапно появилась Екатерина Павловна.

Тема - Крымская война, - написал Авдеев на доске.

Класс дружно склонился над общими тетрадями.

– Вопрос первый - причины войны. К доске пойдет.

Установилась напряженная тишина. В классе одиноко, как парус в стихотворении Лермонтова, виднелась рука Ани Нарецкой.

– Иди, Нарецкая.

Вздох облегчения, мелкая рябь движения, некоторая суета на последних партах.