Персонажи, которые были заменены, и их возраст на момент событий:

Иллюзионист — Финн Вулфард (25 лет)

Герцогиня — Милли Бобби Браун (24 года)

Старший инспектор — Дэвид Харбор (50 лет)

Кронпринц — Джейкоб Сарториас (26 лет)

Первый помощник СИ — Гейтен Матараццо (27 лет)

Второй помощник СИ — Калеб Маклафлин (29 лет)

Импресарио иллюзиониста — Ноа Шнапп (25 лет)

Встречается «Вы» и «вы». Первое означает обращение персонажа к кому-то конкретно с уважением, второе — к множественному числу персонажей.

Песня:

Philip Glass — The Chase

На простой деревянной сцене, где кроме зелёных портьер позади, «корзиночек» с огнём для освещения впереди и обычного стула, больше ничего не было. Молодой мужчина лет двадцати пяти сидел на единственном предмете мебели, уперев свои руки в колени, и напряжённо вглядывался в очертания зала перед собой. Издалека этого было незаметно, стоит посмотреть поближе, как можно было заметить, что его лицо, покрытое небольшой испариной, слабо подрагивает, а в карих глазах отражаются языки пламени, зажжённого спереди.

Зал молчал. На него смотрели более двух сотен человек: все те, кто смог уместиться по всему доступному периметру театра. Одни сидели, также напряжённо вглядываясь в человека перед собой, немного привставали со своих мест и вытягивали шеи или нервно постукивали пальцами по спинкам впереди стоящих сидений, тихо переговариваясь с соседями. Другие стояли в проходах, также замерев в предвкушении зрелища.

Среди посетителей стояли и блюстители закона. Их было слишком много для такого маленького зала и представления. Они переглядывались между собой, но постоянно обращали своё внимание на одного конкретного мужчину, который сидел на самом крайнем сидении в первом ряду.

Мир вокруг словно замер в предвкушении чего-то ужасного и вместе с тем чего-то очень желанного.

Неожиданно на сцене рядом с молодым мужчиной стал образовываться какой-то сгусток маленьких и светящихся частичек. Их становилось всё больше и больше, они начинали приобретать более узнаваемые человеческие черты. Зал оживился, послышались более громкие перешёптывания, а потом и вовсе женский восклик.

— Это она! — Женщина вскочила со своего места, придерживая подол длинного платья. — Я знаю, это она! — Она стала крутить головой в разные стороны, чтобы все рядом сидящие смогли её услышать. Мужчина, который сидел рядом с ней, схватил её за локоть и попытался благоразумно остановить, усадив обратно. — Она нам хочет что-то сказать! Мы должны что-то сделать! Я прошу вас!

Все вокруг засуетились, также завертелись ужами на своих местах, теряясь между одновременными желаниями смотреть на сцену, где проходило представление, слушать восклицающую что-то малопонятное женщину и осознавать, почему полицейские неожиданно двинулись к сцене.

По лестнице сбоку поднялся тот самый мужчина, который сидел на крайнем сидении. Он подошёл к артисту и встал рядом с ним, а офицеры пробились сквозь возбуждённую толпу и оцепили сцену спереди.

Фокусник же молча смотрел за всем этим, прижимая к своему боку руку.

— Именем Его императорского Величества и властей Вены я приказываю арестовать Финна Вулфарда, который также известен под именем «Иллюзионист Айзенхайм». Ему предъявлено обвинение в нарушении общественного порядка, шарлатанстве и угрозах безопасности Империи! — объявил самый главный из всех представителей власти в этом зале, поворачиваясь лицом к публике.

Артист же лишь пару раз напряжённо зажмурил глаза, наблюдая за всем происходящим всё так же безмолвно. Зато толпа зрителей негодовала. Они стали с криками и угрозами идти напролом на полицейских, что стояли впереди.

— Не трогайте его! — закричала какая-то женщина.

— Да как вы вообще смеете?! — возмутился другой мужчина, который был самым бойким из всех и прорвался почти до самых «корзиночек» с огнём. — Не трогайте его! — Буйного зрителя стали насильно отталкивать от сцены.

Кто-то даже вышел наружу и стал кричать тем, кто не попал на выступление артиста, что того незаконно берут под стражу. Толпа увеличилась, а значит и увеличился напор на офицеров.

От стен театра отражались лишь крики, визги, угрозы и ругательства.

***

По коридору, увешанному несметным количеством рогов животных, вышагивал тот самый мужчина с первого ряда, со скрытой неприязнью оглядывая трофеи над собой. Он дошёл до конца коридора, где стоял полный мужчина в светлом костюме. Они поприветствовали друг друга лёгкими кивками головы, и слуга, что находился у двери, открыл её, заглядывая внутрь, а потом и вовсе заходя в комнату.

— Старший инспектор Харбор.

Он церемонно поклонился кому-то впереди себя и вышел за дверь, а полицейский, наоборот, вошёл, пройдя прямо до большого дубового стола, окружённого многочисленными стеллажами с книгами.