Огонь выедал все живое во мне, впивался клыками в мои органы, рвал на части мою душу, позволяя истекать кровью. Горячей едкой кровью.

Я уже не могла кричать, горло вскипало от боли. Не верилось, что я когда-нибудь смогу выбраться из этого пламени. Дыхания не хватало, легкие наполнились дымом, все пылало, я пылала…

Но ради Эммы… ради папы… ради Нейта…

Только одна ночь, а потом я сделаю все, о чем мы мечтали. Жизнь перестанет меня пугать, и я сумею вырваться из однообразного круговорота дней. Нужно лишь выдержать еще секунду, еще минуту.

Боль оказалась сильнее меня. Сделать шаг и окунуться в пустоту было таким притягательным, таким простым решением. Так я могла бы оградиться от всего, что мучило меня, но теплая ладонь Нейта, сжимающая мои пальцы, держала сознание.

Он всегда меня спасал, и сейчас он заставлял меня вспоминать о том, что будущее гораздо важнее и ближе мучительного настоящего.

Его тепло было единственным доказательством того, что мир вне моего сознания не рассыпался на осколки, а боль — лишь ощущение.

Просто боль.

Нейт — доказательство того, что я живу, что кровь все еще течет в моих венах, что мое сердце бьется, и я могу дышать. Он помогал мне помнить о том, что во мне еще осталась жизнь.

Я потеряла счет времени. Боль притупляла все другие ощущения. Пространство медленно заполнялось запахом «фольксвагена», а потом меня поглотила тьма.

*

Я старалась не шевелиться, боялась двигаться из опасений, что блаженство — лишь сон. Новые ощущения были такими необычными, что вполне могли оказаться нереальными.

Мне казалось, что я лежу на мягкой траве, а приятные солнечные лучи ласкают мою кожу. Тепло окутывало меня, словно крылья из ваты, и невозможно было поверить в то, что еще миг назад я страдала от боли.

Не знаю точно сколько времени я так лежала, но всему приходит конец, и несмотря на всю прелесть своего состояния, я осторожно открыла глаза. В лучах восходящего солнца хрустальная люстра сияла и отбрасывала на стены сотни ярких бликов. Где-то в лесу кричали птицы.

— С днем рождения.

Я улыбнулась осознанию того, что он имеет в виду. Это был самый прекрасный день рождения в моей жизни. Такой легкой и свободной я никогда еще себя не чувствовала.

Свежесть утра приятно холодила кожу, перекатившись на бок, я почувствовала

биение сердца Нейта оголенным плечом. Его дыхание щекотало мой нос, и я невольно поморщилась.

Я оказалась прямо перед его сияющей улыбкой, и улыбнулась в ответ.

— Так… спокойно, — прошептала я, и мой собственный голос показался мне необычно прекрасным.

Я несколько секунд наслаждалась моментом, все еще опасаясь, что он растает, как туман, уступив место новой боли. Но мучения не возвращались, и я поняла, что происходящее является реальностью. Великолепной и красивой реальностью — моей реальностью.

— Проголодалась? — спросил Нейт.

— Страшно.

Аккуратно высвободившись из моих рук, Нейт поднялся с кровати. Я завороженно следила за его движениями, пока он надевал рубашку, отмечала напряжение мышц. И лишь после заметила странные следы.

— Что это? — спросила я растерянно и резко села.

Руки Нейта и видимая из-за рубашки часть груди были покрыты кровоподтеками и глубокими царапинами. Я с горечью догадалась о причине этих увечий.

— Я искалечила тебя!

Нейт со смехом взъерошил мои волосы.

— Пустяки. Через час-другой все сойдет.

Я зарычала и упала обратно на кровать, вздымая волну перьев. Только сейчас я заметила, что разодранные подушки валяются по всей комнате, но вид полуразрушенной спальни отчего-то показался мне забавным.

Ушибы Нейта не вызвали привычных угрызений совести, и я была полностью удовлетворена. Кожа больше не горела, не осталось ни отголоска боли, на ее место пришла легкость и непоколебимость. Мне казалось, что я живая статуя, самый неуязвимый человек во всем мире.

Я никогда бы не подумала, что можно чувствовать себя настолько замечательно.

Раньше я не могла распоряжаться своим телом, теперь же мне было подвластно все. Я четко видела пыль на люстре, слышала, как Нейт напевает что-то себе под нос на кухне. Меня забавляло, как он был счастлив от того, что я в буквальном смысле его избила.