Мой сон стал явью. Я поддалась ему.

Через края занавесок в комнату просачивался жидкий солнечный свет, но у меня не осталось сил, даже чтобы порадоваться хорошей погоде. После душа я спустилась на кухню, по пути замечая идеальную чистоту, царившую в доме. Мама позаботилась о том, чтобы после ее отъезда мне не пришлось заниматься уборкой. К тому времени, как я проснулась, специальная служба уже устранила все, что могло напомнить о вчерашней свадьбе.

Казалось, это обычное воскресенье, если бы не одно «но» — на кухне меня ждала тетя Грейс.

— Доброе утро, — с теплой улыбкой сказала она. Я потянула носом запах бекона и улыбнулась ей в ответ.

Лукас сидел мрачнее тучи и завтракал, сохраняя молчание. Выглядел он неважно: под глазами залегли лиловые тени, плечи ссутулились. Тетя Грейс, проходя мимо, хлопнула его по спине, призывая выпрямиться, но он только нервно дернулся в ответ на ее ласковое прикосновение.

— Садись, будем завтракать, — призывно сказала тетя Грейс, и я заняла место напротив брата. — Ваша мама просила за вами присмотреть. Я буду гостить у вас неделю. Билет назад взяла на субботу.

Я тяжело вздохнула. Неделя с Грейс — замечательный подарок к отсутствию мамы и Майка, но сказать об отъезде можно было как минимум в среду. Заметив пристальный взгляд тети, я беспечно улыбнулась. Лукас доедал завтрак, пытаясь не обращать на нас внимания. Я решила дать ему время справиться с теперешним положением вещей. Странным образом вид угнетенного Лукаса только обрадовал меня. Его раздраженность могла свидетельствовать лишь о том, что Эмбер выполнила свое обещание.

Самой смешно от того, что я поверила Эмбер на слово, но ведь Лукас действительно был неприметным. Вряд ли Дэвис общался с ним из-за поразительной способности Лукаса читать скучные книги. Теперь все, на что я надеялась, было честностью Эмбер. Тут волей-неволей приходится ждать подвоха.

— Что вы думаете делать сегодня? — вдруг спросила Грейс.

Я пожала плечами.

— Займусь домашним заданием, — ответил Лукас, и я вздохнула спокойнее. Мне часто удавалось распознать ложь брата, и сейчас он говорил правду.

— Отлично. — В голосе тети слышались нотки гордости, и я осознала, почему она нравится мне больше мамы. — Джейн, не хочешь пройтись по магазинам? Здесь намного холоднее, чем в Атланте, тебе нужна другая одежда.

Я широко улыбнулась. Тетя знала мою способность откладывать неприятные дела и догадалась, что я еще никаких теплых вещей не купила, раз хожу по дому в шортах и майке.

— С удовольствием.

В конце концов, под руку с Грейс, я могла пойти даже по магазинам. После завтрака мы выехали в город на мамином «опеле». Разговаривали, как обычно, о чем-то веселом: Грейс никогда не давила на меня серьезными разговорами без крайней необходимости. Рядом с ней я почти забыла о Нейте, но странная ноющая боль не хотела отпускать мое сердце.

— Прости меня заранее, но я должна спросить, — сказала тетя спустя четыре часа, когда мы сидели за столиком в кафе, обставленные пакетами, и пили кофе.

Я поежилась, но улыбнулась, давая понять, что прощаю ее любопытство.

— Как тебе здесь живется?

Меня передернуло. Не зная, что ответить, я смотрела в светлые глаза Грейс и понимала, что хочу сказать правду. Ту правду, которую не могла сказать самой себе.

Странные отношения с Нейтом, боль, которую я причинила Итану, отвратительное поведение Лукаса и мой тайный преследователь. Все это не могло уместиться в одном, даже достаточно громком слове, но тихо сказала:

— Трудно.

Грейс протянула руку через стол и с нежностью сжала мою ладонь. Ее глаза сияли искренним сожалением, и я вспомнила, как в моем детстве она с точно таким же выражением лица целовала мои разбитые коленки.

— Ты говорила маме?

— Нет, — ответила я просто. — Она не поймет.

— Ты всегда так категорична к ней.

Я не могла не выразить свое возмущение. Грей не виновата в том, что у меня такая мама.

— Она поступила так, как хотела. Вопреки тому, что это причинило боль нам с Лукасом. Она сделала, как того хотела сама.

Взгляд тети смягчился — она не любила слушать осуждения, но была слишком тактичной и обычно молчала. Я знала ее достаточно хорошо, чтобы это понимать, и потому не стала ничего добавлять.

— Твоя мама впервые за долгое время сделала то, что сделало ее счастливой. И ты должна быть рада за нее, — тонким голосом возразила Грейс. Ее мягкая улыбка наполняла теплом холодный зал кафе.

— Может, вы и правы.

Грейс была единственным человеком, с которым я никогда не спорила. Она этого заслуживала.