21.11.13

«Шуньята – божественная пустота» – так называется одна из книг сербского саентолога Ж. Славинского… Со времен Елены Петровны Блаватской, основоположницы теософии, из которой и вышли все нынешние оккультные околонаучные и околорелигиозные направления: саентология, к примеру, мир распался на две части – одна ищет избавления от проблем, путем осознания сознательных трудностей; другая ищет избавление от страданий, путем отстраненности от трудностей….

Друзья, немного мудреный эпиграф получился, не правда ли? Надеюсь дальше язык мой и фантазия даст зерну прорости без специального мудрствования, ибо оно чаще – попытка скрасить трудность написания: чем больше «умных» слов, тем больше «выглядишь умнее». Цель же моя не выглядеть умнее, а суметь донести в тексте те важны мысли, что собирал я долго и томительно, а теперь хочу объединить. Я недавно прочитал статью, которая навела меня на мысль: а Просветление, к которому так стремятся и мистики, и восточные практики, и люди серьезно увлекшиеся самопрояснением, процессингом и прочими – не самообман ли? Не гордыня ли? Наверное это самая спорная моя зарисовка будет, она оставить больше открытых вопросов, чем ответов, больше негодавний, чем поддержки, больше протестов, чем одобрений. Но таков вот он я, не алчущий одобрений или признаний, но движимый сомнениями как стезей исканий. И пожалуй начну с припоминания библейской притчи о строительстве вавилонской башни. Все знают ее, так что пересказывать нет смысла. Я же посмею дать небольшую трактовку, как мне теперь видиться суть этой притчи, иносказательность которой явна. Человек в ней в лице жителей Вавилона, обрел наивысшую точку «осознанности», когда «сознание» как бы стало выше Бога, он стал выше всех своих ценностей, как говорят последователи общей семантики – стал вне карты мира разума, то есть обрел способность видеть, что возможно всё о чем он знает, только знает, что возможно эти знания без опоры, и любые знания можно взять за опору. Получается хитрая вещь с одной из пресуппозиции (предположением) нейролинглистики, что «нет неправильных карт мира, есть неподходящие к данному условию. Как бы дается понять, что нужно (можно) быть «скользким угрем» и при случае просто «заменить» взгляды, вплоть до моральных ценностей. Вавилоняне увидели, что все ценности – умствования.

Бог и мир – система ценностей, то есть вселенная некая матрица, в которую можно вмонтировать любое понимание мира. Какое угодно, или какое выгодно. Далее, вся трагедия вавилонян – обрушение всех ценностей, то есть духовная деградация. Разве может быть нечто опорой, если осознаешь возможность ее устранения? На ум, знаете, приходит метафора с парящими в воздухе островами. Вроде под ногами твердь, а как подумаешь, что там и пустота, аж сердце обмирает. Знаете, кто летал в самолете, меня поймет: сидишь себе сидишь, ни качает, и вообще не ощущаешь сам полет, а как вспомнишь, что под «полом» … ничего! – у меня лично грудные мышца судорогами покрывались от страха, не знаю, как у вас… В этом и суть гордыне как греха. Само понимание «грех» необоснованно осмеяно современным обществом. Быть может понятие это говорит не о преступлении перед моралью, что и не отменяет сего, а некой опасности причинить себе нездоровье. Выходит, гордыня – шаг к некому «осознанию» дешевизны морального, обесцениванию всего, что есть. Недаром, кто практикует теософские принципы, ратуют за единство и безразличие между добром и злом. То есть – это безразличие к социальной морали. Как в сказки «Марья Искусница» «Что воля, что неволя – всё равно».

Предлагаю вернуться к теософским практикам непосредственно, работа там под той или иной оберткой – суть одна: использование гипнотический состояний разума. Путем угнетения головного мозга – вызвать иллюзию «опустошения сознания». И цель оного – достичь Просветления. Недавно прочитал медицинскую статью о том, что состояние медетативного транса близки к состоянию олигофрении и эпилептическому приступу. Не слабо, ага? Более того, как гештальтисту ко мне пришло интересное предположение, а само «сатори» то есть просветление – не логичное ли следствие одного из врожденного способа избегания опыта – обесценивания. Судите сами – мир жесток, в нем трудно, следовать правилам мира нелегко. А не легче ли (под действием огромной дозы эндорфинов как следствия угнетения мозга) сказать себе – да это только одна из парадигм, мир страданий иллюзия, и не стоит заморачиваться, коль ничего не существует? То есть – можно духовную деградацию использовать как анестезию. Согласен, это одно из предположений. Но… но судите сами, практики-теософы всех мастей постепенно приходят к тому, коль мир пустота, а мораль только «стереотип», то и следовать ничему и не надо. Не нужно помогать или сострадать человеку, любовь выходит одна из форм необязательного участия в искусственной (созданной разумом) вселенной.

А эмоции – это не нечто стихийное, принадлежащие к более высокому чувствительному, тонкому миру – а вполне создаваемое, рассоздаваемое, управляемое, нужное, не нужное, и вообще банально-бытовое. Второе предположение мое такого, оно логически вытекает из моего увлечение теорией игр – что «просветление» некий самообман. В психотерапии игр есть направление сказкотерапия, так вот этот метод – обнаружение архитипов нашего бессознательного, то есть общекультурной памяти передаваемый культурных истин через легенды. В сказках народах может содержаться и сценарий жизни отельного человека, он впитывает легенды и мифы с раннего детства. И просветление – просто некая «визуализация», воспроизведение мифа. Более того, «наставник» вербально или невербальное (телесный язык никто не отменял) мог загодя медитаций передать… КАК будет выглядит «сатори» – Просветление. Выходит, это вовсе «не бесконтрольный» процесс. Да и те, кто глубоко занимаются процессингом, чистой работой с бессознательным без участия сознательного, затем утверждают «как пер материал в сеансе, мы с клиентом аж с ума чуть не сошли». А… быть может, он и пер, потому что ты сказал об этом клиенту, что будет переть? Однако я не стремлюсь ничего обесценить, и даже не хочу подвергать сомнению ни искусство, ни заслуги – и меня извиняет уважительное отношение к практикам, уважение к их желанию помогать. Просто моя душа полна исканий и сомнений во имя поиска… Знаете, очень соблазнительно стать «безличностью» – объявить, что ты никому ничего не должен, что цель жизни познания единства добра и зла, что в сущности сострадание иллюзия, а следовать надо идти за своими только потребностями, что ценности общества всего лишь способ построения общества, а духовные ценности просто выбор удобности в играх души, соблазнительно стать наравне с Богом, или считать, что заблуждение в том, что есть только заблуждения…

Знаете, метафора пришла – практик-теософ подобен строителю вавилонской башни, несущий булыжник на плече, дабы взгромоздить его в конце восхождения на это величественное строительство, встать на него, и оглянувшись, понять, как был бессмысленнен путь его, как впрочем и весь мир… Мне нравиться картина Тициана «Се человек». Если долго взирать на нее, приходит некое понимание вечного раздумья человечества – «Кто я? Какой мне путь избрать? Путь к бесчеловечности, отстраниться от боли ближних своих, и заботиться только о мнимом успокоении своем и лживой своей радости непричастности к миру, где так опасно быть искренним, и под маской просветления обесценивать чувства других. Либо быть Человеком, таким как есть – страдать самому и сострадать ближнем, быть иной раз обманутым, но не скудеть душой, быть ДОЛЖНЫМ этому миру и честью, и совестью своей, быть ДОЛЖНЫМ ответственностью за поступки свои, за причинения кому-то вреда, за любовь и милость иных людей. Отвергать мне мораль как закон души моей, или быть терпимым к законам жизни как стоик, как человек не боящийся быть битым за свою честность? Каков мой путь?»

21.11.13

…это эссе – простая фантазия. Оно не претендует даже на теорию. Просто изложение кое-каких мыслей о возможном. Зарисовка эта не в силах, конечно, пролить свет на такое «непознаваемое» явление в жизни человека как любовь, но, быть может, осветит одну из его граней. И хотел бы заранее оговорить, что дальнейшее изложение не имеет ничего общего со взглядами психоаналитиков, я не разделяю фрейдовские суждения, такие как Эдипов комплекс, но отдаю должное, что и это возможно, что правильность этих взглядов также истинна. И во главу сего эссе ни в коем случае не ставлю сексуальность как движущий импульс. Я прихожу к более зрелому пониманию любви как духовного явления, как высшей потребности человека – в потребности быть любимым. И сия потребность столь многомерна, столь необхватна мысленным полем человеческих исканий сути, что сводить к чему-то одному как к единственно верному, думаю, не стоит.

По крайней мере, это было бы легкомысленно. Рассуждения же мои, которые хотел бы отобразить здесь, лежат в русле идеи: а что если в одной сущностей любви корениться потребность в восстановление связи с привязанностью к родителям, обретение утраченного детского комфорта, обретение опоры, коей являлись наши родители? Позволю себе назвать эту потребность – потребность в заботе. Как «в давании» так и в обретении. Что если мы ищем в любимом человеке именно заботу, то что мы имели в детстве, ощущение опоры и стабильности, ласки и поддержки? Девочка в мужчинах ищет отца, естественным образом «разорвав» связь с «утраченным» детством. Не поэтому ли девушки так часто выбирают мужчин, чем-то похожих на отца, пусть просто даже характером? Просто бессознательно они «уверенны» что только такой человек может дать заботу. И мы знаем ведь, как часто любимые расстаются, когда приходит разочарование в не оправдавшихся ожиданиях. Ожиданиях? А что ожидала девушка? Какому образу «должен» был соответствовать ее избранник? «Чью психологическую одежду» обязан был носить? Не вышло ли так, что она пыталась вернуть детство с этим избранником, то детство, где было привычно: привычно то, как вел себя папа, как именно он должен был поступать, каким быть… а вот как получилось, реальность оказалась не такой, избранник не смог соответствовать идеалу, ну или хотя бы образу. Быть может, любовь здесь такова – что поиски ее ведутся ни ради обретения равного избранника, а ради обретения «нового папы». Даже если посудить под иным углом, любовь – это случайность, ты можешь ее встретить, а может и нет. Но отчего же так страдательно одиночество наше, и отчего же так хочется найти ее… не потеряв?