Шрифт:
Эрнест посмотрел на него с жалостью.
– Хорстон, это не люди. Не нидринги, аргринги или фэйне. Они - механизмы. Когда ты занят тем, что всё время добываешь деньги на пропитание для своей семьи, тебе не до высоких рассуждений и оттачивания рассудка. Ты лишь работаешь. Ешь. Спишь. Работаешь.
– Как много вы знаете о стезе рабочего,- фыркнул Мурмин.
Эрнест в ответ на наглость лишь дёрнул пуговицу.
Нидринг- юстициар замер в настороженном ожидании. Руки сами собой напряглись, готовые парировать удар.
Старое, худое лицо Эрнеста покраснело, губа задёргалась. Он рванул рукав и протянул руку вперёд.
Поперёк всего предплечья шёл огромный, уродливый шрам. Нидринг с трудом подавил волну отвращения. Такое ощущение, будто бы неумелый скульптор не замазал глиной отвратительный шов.
– Зажало цепью, когда работал на бойне. Три года работал там. А потом это,- он зло потряс рукой перед лицом Мурмина.- И меня выбросили. Пришлось вспоминать счёт и письмо, чтобы выжить!
– Вот оно как...- осторожно кивнул Мурмин. Он не особо верил этой истории. Он не особо верил Старику.
– Так что не надо мне рассказывать о том, как живут рабочие, Хорстон!- его голос становился всё громче и сильнее.- Их жизнь полна нужды и серых, одинаковых дней! А нужда - худший враг развития!- слова, так похожие на те, что Мурмин когда- то говорил Баэльту.- У них нет время и сил на то, чтобы быть умными. А тот, кто едва умнее собаки, пойдёт за тем, кто покажет ему достаточно вкусный шмат мяса. Как думаешь, Малькорн догадается, что показать им?
– Любой догадается,- недовольно согласился Мурмин.
– Вот и я про то же. Потому, если - когда - они поднимутся, квартал будет зачищен.
Нидринг почувствовал, как всё его сознание засасывает в какую- то дыру.
– Зачищен?- глупо переспросил он.- Но ведь вы...
– Да!- раздражённо каркнул Эрнест, вскакивая с кресла и подходя к окну.- Зачищать! Штурмовые группы! Котёл! Казнь на месте! Я сам был таким, как эти болваны - и, если им хватит решимости и тупости пытаться расшатать лодку, я...- он сбился и часто задышал от прилива чувств.
– Выбросите их из лодки. Как вас выбросили когда- то,- холодно закончил за него Мурмин.
Когда Эрнест уставился на него яростным взглядом, он понял, что зашёл слишком далеко.
И тут же похолодел.
Его будто бы вдавило в кресло, разум затуманился волной тревоги. А Эрнест резко сменил маску на гневную.
– Моё прошлое и моё отношение к этому всему не меняет ничего, Хорстон! Заруби себе на носу - добиться истинного успеха и остаться чистеньким не выйдет ни у кого! Даже у тебя!
– Вы думаете?- Мурмин поднял на Эрнеста испуганный взгляд.
Он испуган, но больше не замолчит. Слишком уж высоки ставки сейчас.
– Знаю!- рявкнул Старик, взмахнув рукой со шрамом.- Я сам платил эту цену и плачу её до сих пор!- он схватил со стола листок и швырнул им в Мурмина. Нидринг, дёрнувшись, выхватил его из воздуха.
"Грабь богачей, казни палачей!" - и Эрнест на плахе.
– В городе не знают, что за воротами идёт война! Элетто, этот царственный придурок, проигрывает битву за битвой, отступает всё дальше и дальше - а в Веспреме смеются и просят ещё историй о войне! За городской чертой голод, нищета и толпы беженцев - а они хохочут и просят ещё! Пожары, голод, болезни, поражения - а они хохочут и просят ещё! Они - истинное лицо Веспрема!
– И что же с этого?
– А то!- Старик взмахнул руками, замер и... Глубоко вздохнул. Плечи его поникли. И он медленно подошёл к окну. Приложил ладонь к стеклу, по которому бежали капли дождя.
И едва ли не любовно погладил.
– Веспрем - золотое сердце Западных Королевств. Он не знал ни войн, ни эпидемий, ни голода. Ты думаешь, это всё происходило само по себе? Каждый Торговый Судья платил за это. У всего есть плата. И наша плата - это...
– Это свобода,- зло перебил Мурмин.
– О, прекрати пустую патетику,- Эрнест продолжал спокойно гладить стекло.- Мы свободны. Свободны, как никто другой в мире.
– Серьёзно?
– Серьёзно. Не надо тут сарказмировать. Над нами нет короля. Каждый может добиться чего угодно, не зависимо от происхождения. Каждый имеет равные права. И каждый имеет право говорить всё, что захочет. Не это ли свобода?
– За словами следят, за дела карают,- холодно начал Мурмин, распаляясь.- Добиться может и каждый - но только если у него есть деньги. Богатеи и владетели факторий свысока смотрят на нищих и работяг! Где тут равенство?! Где свобода?!