– Нет, - мотнул головой Йен, - н-нет. Это ошибка. Это…

Говорить было трудно. Самое обидное: Йен знал, что уболтал бы их. Он любого бы уболтал, но сейчас он попросту не мог говорить - слишком замерз.

– Меня не кусали, - прошептал он, глядя тому в глаза, уперевшись в стену и удерживаясь на ногах уже невозможным, титаническим усилием. Шепот получился совершенно невнятным, но его услышали и даже ответили.

– Собаки не обманут, сынок, - качнул головой мужик. И впрямь как будто сочувственно.
– В отличие от оборотней. Ты без одежды, в лесу, в крови, а наши собаки чуют в тебе зверя.

И коротко замахнулся мечом. Йен отпустил стену, упал на колено, и меч свистнул над его головой. Второй удар должен был уже точно достичь цели, но Йен вскинул голову, и его взгляд ненадолго заставил человека испуганно отшатнуться.

– Что ты себе позволяешь?
– процедил Йен, удерживаясь в сознании уже только на злости. Перед глазами было темно, и видел он уже не человека. Смутный силуэт, который застыл, и его нужно во что бы то ни стало удержать застывшим.
– Я принц Даара! Замахнешься на меня еще раз…

Йен даже снова уперся рукой в стену, снова попытался подняться на ноги, но человек вышел из ступора, вновь взмахнул мечом. И вместе с ним - и остальные. Шагнули к нему разом, вскинув оружие. А потом над его головой, перемахивая забор, пронеслись тени. Так сначала Йену показалось - белые беззвучные тени, крупные плотные сгустки снега. Достаточно крупные, чтоб снести людей с оружием со своего пути. Люди закричали, завизжали женщины, с лаем бросились на них псы, зарычали белые создания, и только тогда Йен понял, кто они. Он никогда не видел Снежных волков живьем. Знал, что они очень редки, даже в предгорьях Даара, знал, что выследить и убить такого волка почти невозможно. Отец не раз об этом говорил и невероятно гордился своими успехами.

Однажды Йен видел, как с белоснежных шкур смывают потемневшую кровь. Ему стало плохо. Наверное, это было заметно, потому что тогда Рэй, который обычно ничего не понимал, который и сам все пытался выследить и поймать своего белого волка, подошел к нему, аккуратно взял под локоть и увел подальше. С того времени Йен больше не спускался в подвалы несколько дней после возвращения отца с охоты. И в кабинет к нему тоже старался не ходить. Что толку, что шкуры сейчас белоснежные? Он же знал, все же знали: на них была кровь.

Отец был одним из немногих, кому удавалось убить Снежного волка. Они призраки. Духи гор. Ходят поодиночке и никогда не оставляют следов. Сторонятся людей, гномов, селений и даже протоптанных троп.

Почему духи гор сейчас пришли сейчас такой толпой? Зачем сунулись к людям? За ним?

Не сейчас, подумал Йен, непроизвольно сжав в кулаке снег прежде, чем попробовать подняться в очередной раз. Сейчас не об этом надо думать.

– Эй, - позвал он. И поднялся. Потому что вокруг, вызывая то же отвращение, что и раньше, белый снег разъедала неуместная на нем кровь, неподалеку сквозь снегопад и гаснущий перед глазами свет угадывались силуэты лежащих на земле людей, а из-за метели и невозможного холода, почти совсем уже взявшего верх над ним, кричали женщины и дети.

– Эй!
– громче повторил, потребовал Йен.

Один из зверей тут же выпрыгнул из белой пелены навстречу, встал под руку, и Йен схватился за него, сжал клок белой шерсти в кулаке, как только что сжимал снег. Волк был теплым. Он двинулся вперед, Йен пошел следом. Еще один оказался с другой стороны и тоже попытался встать под руку.

– Нельзя, - сказал ему Йен, и за него уже не схватился - удержался на ногах.
– Скажи… своим. Не трогай. Безоружных. Они… запутались. Ошиблись.

Он не знал, говорил ли это, или просто губами шевелил, потому что сам себя не слышал. Не знал, понимает ли его волк. Не знал, жив ли еще сам. Бодрствует ли. Но в любом случае попытаться было нужно. Там же, за снегом, всего в нескольких шагах, но так невозможно далеко - там же люди.

Волк вошел в ближайший дом, толкнув носом дверь. Йен сделал деревянный шаг следом. Повторил:

– Нельзя… - но больше уже ничего сказать не смог.

Перед глазами окончательно потемнело. Волк не остановился - вел его вперед. А потом мотнул головой, стряхивая руку. Йен отпустил, попытался сделать шаг и тут же рухнул, схватившись за что-то. Как оказалось - устланную жесткими шкурами лавку. Медленно заполз на нее, закрыл глаза. Почувствовал, как его укрывают чем-то тяжелым и теплым.

***

За окном выли волки, им подпевала метель. И больше не кричали люди.

Он пришел в себя, когда все стихло.

***

Открыл глаза и уставился перед собой. И тут же увидел нависшую над ним белоснежную морду.

– Если вы насчет шкур, - чуть слышно прохрипел Йен, - то ошиблись поколением. Это к папе...

Волк наклонил голову набок. Совсем не по-волчьи, по-собачьи, и Йен медленно сел. Пошевелил пальцами. Как ни странно, пальцы шевелились нормально. Он вообще чувствовал себя на удивление нормально. Отвратительно нормально. Хотелось лежать в бреду и ничего не видеть, не слышать, не знать. Но мыслил он ясно, тело было послушным и даже не подумало заболеть.