Наблюдая за общей картиной удрученности, лишь старик Вольф сохранял ледяное спокойствие. Уже несколько поколений он вел борьбу с волками, и, приняв для себя непоколебимую истину – на войне как на войне, мужчина просто воспринимал все как есть. Жизнь и смерть связаны. Сегодня умрет охотник, а завтра умрет волк. Свои, чужие – без разницы. Горе побежденным.

– Не понимаю… Как это произошло, Вильгельм? – вновь заговорила женщина, и мальчишка вздрогнул от упоминания своего имени. – Хюберт! Вольф. Как это произошло! – женщина оглядела мужчин, выпрямившись на долю секунды. – Как вы допустили это! Вы были с ним. Как! Как это произошло. Почему! Где были ваши ружья, когда волки драли… Ганс… Ганс… Г-ганс… Бедный….

Закрыв глаза руками, женщина упала на стоявший неподалеку стул. Ее плечи дрожали, испещренный ямками подбородок дергался, а на юбку платья упали слезы. Агата тихо подошла к матери, обняв несчастную Хильду.

– Вы устали, Хильда. Вам лучше отдохнуть. – решил так некстати разбавить тишину седовласый охотник.

– Отдохнуть?! Когда мой муж умирает! – закричала мать Агаты, да так, что старик Вольф прикусил язык. – Как вы это допустили! Вы – охотники!

– Простите... – попытался как-то оправдаться Хюберт.

– Это все Агата… – повисшую паузу прервал Вильгельм, хотя его негромкое сварливое бурчание не сразу было услышано. – Это она… Она позвала волков.

– Что?

– Она позвала волков. Она разговаривает с волками. Она – ведьма! – присутствовавшие переглянулись. Девушка не сразу поняла, что на нее внимательно смотрят. – Волк говорил с ней.

– Вильгельм, я понимаю мы все расстроены, но Агата ни в чем не виновата. Если бы она не наложила повязку в лесу…. – вступился за девушку Хюберт.

– Она разговаривала с волком! Волк стал человеком! – старик Вольф внимательно посмотрел на обвинителя и обвиняемую. Вильгельм, казалось, помешался, но серые бездушные глаза прищурились, сопоставляя все виденное и слышанное. – Она разговаривала с волком. Сказала ему «Не трогай его!» Я сам слышал как он ей ответил. Она – ведьма!

– Вильгельм, возьми в себя руки. – весельчак по натуре Хюберт начинал заводиться от несуразного бреда, который начал ни с того ни с его нести молодой сопляк, не выдержавший реалий жизни охотника. – Твой отец при смерти.

– Она ведьма, ведьма! Ведьма! – бубнил парень, но его резко прервали. Вставшая со стула Хильда впервые совершила кощунство перед богом и перед законами общества, подняв руку на своего сына. Раздался шлепок, а на щеке у мальчишки появился красный след от удара.

– Гансу нужна помощь. – тихо проговорила убитая случившимся женщина и также тихо отправилась обратно к лежавшему без сознания мужу.

– Не будем мешать. Пожалуй, госпожа Хильда, мы уж засиделись, – почувствовав неловкость от увиденной семейной сцены, Хюберт вспомнил о том, что враг не дремлет, а ночь уже спускается на тихую и мирную деревушку. Посмотрев на объект своих мечтаний, охотник вновь положил руки на плечи темноволосой девушки. – Агата, если вам понадобится помощь, я к вашим услугам.

– Да.

– Вильгельм… – на брата Красной шапочки внимательно посмотрели. – Ты поможешь мне. Идем.

Постояв немного в стороне, старый Вольф что-то тихо про себя решил. Утянув за собой нервного подростка, седовласый душегуб покинул дом охотника, напоследок окинув взглядом серых подозрительных глаз девицу, что пошла вслед за матерью.

Разговаривает с волками? Ведьма? Где-то это он уже слышал и видел когда-то. Похожа внешне, похожа и внутри?

– Кровь от крови, Энхен. Кровь от крови.

====== Разговоры у очага или шорохи в ночи ======

Сонный вечер лениво наполз на погруженную в темноту деревню. Тень изгоняла последние лучи солнца, а вместе с ними исчезали и люди, скрываясь в уютной неге своих жилищ. Стихли сторожевые псы, нервно поглядывая в сторону окраин. Смолкла домашняя птица, и лишь редкий петух прохаживался взад-вперед, окидывая владения курятника хозяйским взглядом. Как всегда с наступлением темноты жизнь в деревне замирала, однако сегодня эта тишина по-особенному зловеще давила на уши, заставляя в тревоге озираться по сторонам. А там, по-особенному таинственно возвышался над всей людской суетой лес, гордо и безмолвно утверждая свое непоколебимое существование, и, чувствуя это, люди скорее убегали с улиц, невольно насупив брови от странных и тревожных дум.

Однако унынию предавались немногие. Переступив порог чьего-либо дома, мысли бежали в более свободном русле, заставляя говорить даже тех, кто прежде предпочитал тихое безмолвное молчание за кружкой пива. Сегодня кухни домов объединили вкруг благоухавших очагов тех, кому как никогда хотелось что-то обсудить и рассказать. Да и можно ли было молчать сегодня! Никто и не помнил уже, когда волки в последний раз нападали на человека, именно поэтому такое событие просто не могло остаться незамеченным общими пересудами. Люди говорили, говорили и говорили.