Ее приглушенных криков никто не слышал. Тьма поглотила деревню. Лишь теплый свет, лившийся из небольших резных окошек, да громкий заливистый смех, раздававшийся повсеместно, говорил, что люди еще не спят, напрочь позабыв в веселой компании о страхе перед лесом. Там на теплых кухнях, в круге уютного огня жизнь продолжалась, и до того, что творилось вне стен безопасных жилищ совершенно никому не было дела.

Ухнула сова. В павшей листве прошуршала напуганная мышь, и хоть тянувшиеся в ночное небо уши повели в сторону прогремевших звуков, мысли хозяина леса были явно не здесь. Да и могло быть по-другому?

Как же она на него смотрела! Так смотрят, пожалуй, лишь такие человеческие самки, которой являлась Агата. То что она человек, он знал с самого начала, однако полная картина действительности сложилась для него лишь сейчас, показав сегодня великую пропасть пролегшую между ними. Об этом хозяин леса размышлял практически весь день. Волк и Человек. Таково положение вещей, но как же это нелепо и бессмысленно! Она его, его волчица, его человеческая самка, его от кончиков холодных пальцев до этой красной шапочки, что она так мило поправляет, когда отводит глаза в сторону. Он ведь почти сказал ей сегодня о самом главном, и что самое главное – он чувствовал, что и она чувствует тоже самое.

И тут эти проклятые охотники! Что теперь делать? Она видела самое страшное, что ей он и не собирался показывать. Его натуру хищника, которым он на самом деле являлся. Как же ей сказать о том, что рядом с ней он становится совсем другим. Более того, возле нее ему хочется быть другим.

Эх! Видел бы его кто. Лежит тут и воздыхает! Ведет себя как какой-нибудь олень по весне. Пора быть волком. Хм… И что же делать? Может утащить ее в лес, как какую-нибудь козу? А что… Практика по утаскиванию коз у него имеется, а Агата наверное не тяжелее какой-нибудь молодой аппетитной овечки.

Перевернувшись на спину, взглянув в просматривавшуюся сквозь зеленые ветви луну, волк задумался. Почему-то сравнение с молодой козочкой ему не понравилось. Она волчица, его волчица, которую он просто утащит к себе в логово. Пожалуй, поначалу девушка на него обидится, однако уж он ей принесет ягод и цветов, куропаток и оленей, и потом она простит его. Они будут жить как волки. Да! Решено. Так он и сделает. Он волк в конце концов, а волки всегда настигают свою добычу.

Обдумывая детали своего грандиозного плана, хищник развалился на том самом месте, где они обычно встречались с Агатой. Волк стал медленно проваливаться в небытие, когда его уха настиг какой-то шорох. Это была не сова, и не какая-нибудь мышь. Не птица, и не зверь, обитавшей в лесу. Звук был чужим, да еще и с противным призвуком металла.

Сверкнув желтыми глазами, Волк внимательно вслушался в ту сторону откуда раздавался шорох. Это были не северные болота, и не дом старой карги, проживавшей на опушке леса. Нет, этот шум раздавался откуда-то со стороны деревни, где лес редел из-за усердия дровосеков, а значило это одно – в лесу были незваные гости.

До омерзение наглые, к тому же.

– М-м-м…

– Заткнись. Замолчи я тебе сказал! – Вильгельм замахнулся на возмущавшуюся сквозь кляп Агату, и, зажмурившись, девушка стихла на секунду.

– Вильгельм, – Вольф подошел к связанной девчонке. Красную шапочку усадили на какой-то пень, словно подношение лесу на жертвенный алтарь. – Займись капканами и не забудь потроха. Запах крови должен сбить его с толку.

– Да не брыкайся!

– Ты меня слышал?

– Да, Херр Вольф. – мальчишка не сразу подчинился приказу и, не разглядев во тьме коряги, споткнулся и шумно упал.

Старый охотник бездушно посмотрел на Вильгельма. Впредь бы он высказал сопляку все за такую оплошность на ночной засаде, однако такая шумиха была теперь ему на руку. Его цель была выманить одного “помощника”, которого он сегодня встретил по утру.

– М-м-м-м… – изо рта девчонки вытащили кляп. Не надолго. – Отпустите меня. Мама… Мне нужно домой. Отец. Ему нужна помощь.

– Не волнуйся. Твое возвращение домой зависит от тебя самой. – в свете луны большие карие глаза недоуменно сверкнули. – Мне нужен лишь определенный волк. – вновь раздалось мычание. – Ты знаешь какой... Не глупи, и сиди тихо. Как придет мальчишка, «помогающий твоей бабушке», ты будешь не нужна. – серые глаза старика бездушно посмотрели на смотревшую волком Агату. Сейчас при свете тусклой луны, она как никогда напоминала ему Энхен в молодости, и хоть что-то шевельнулось в воспоминаниях старика, Вольф подавил это в себе. – Твой друг, полагаю, уже знает, что мы зде….

– А-а-а… – раздался крик мальчишки, и повернувшийся в сторону старик приготовился к встрече со своим врагом. Через секунду Вильгельм пронесся мимо, убегая от того места, где ему привиделись желтые голодные глаза, но более Вольфу он был не нужен.

В оставшейся позади темноте раздались многочисленные щелчки – то с лязгом защелкивались тугие челюсти капканов. До уха старика донеслось чье-то рычание и жалобное скуление, а Агата в ужасе посмотрела в темноту. Вольф взял в руки ружье и направился на шум. Пойманный в капкан лежал хищник, рычавший и извивавшийся от жуткой боли. Тот самый хищник.