Тревога все равно не оставила, и первое, о чем он спросил:

— Все здоровы? Что случилось?

Кречет клекочуще рассмеялся, обнимая побратима.

— Целитель всегда целитель, да, Яри?

Аэньяр только руками развел, что поделать-то, если дар такой?

— Смотри, — развернул его Кречет, и Яр изумленно заморгал.

Озеро казалось зеркалом, в котором отражалась смущенная Ниилиль, стоящая на берегу. Одетая в туман и искрящийся хрусталь, как показалось Яру, она будто из Стихии только вышла: нежная, чистая, невинная. И Янтор, шагнувший на тот же берег, выглядел совсем молодо. Горский юноша в белом, робеющий в самый важный в его жизни день. Понимание расцвело цветком, наполнив молодого нехо искренней радостью: наконец-то! Хотя видеть Янтора таким — безусым юнцом — было воистину странно. Древний могучий удэши выглядел сейчас даже моложе Амариса.

Нехо Аилис запел торжественный речитатив, встав напротив удэши. Кому, как не ему, владетелю Эфара, было сочетать этих двоих браком? Разве что… Яр украдкой оглянулся и заметил чуть в стороне могучую фигуру Акмал, с улыбкой глядящую на происходящее.

Все правильно. Сейчас Яр как никогда понимал Янтора, понимал, что и почему он делает. Удэши чужды людские традиции, но Отец Ветров не мог пренебречь ими. И потому наверняка потом будет праздник на весь Эфар, праздник, где никто не останется в стороне. И будут петь ветра и звенеть ручьи, довольно гудеть камни и весело трещать многочисленные костры. Но самое сокровенное — только для своих. Для тех, кто вообще сделал эту свадьбу возможной, сберег и разбудил Родничка.

Как и на его собственной свадьбе, обручья в дар молодоженам преподнесла Акмал. Они не были из металла или камня: две живые веточки искрянки обвили запястья и на руках удэши не смотрелись чуждо. Яр был уверен: они останутся такими до конца времен.

— Айэ, Эфар, — улыбнулся нехо Аилис. — Сегодня в эти земли вернулось счастье.

— Айэ! — подхваченный голосами Яра, Кречета и Амариса, взлетел в небо радостный клич, и ветра разнесли его во все концы благословенной Стихиями земли.