— И много подобных неожиданностей в кузне лежит? — не удержала я сердитого вопроса и потянулась за кочергой.

— Достаточно, кое-кого приковать, чтоб больше не смела одна гулять! — отрубил задохлик, сорвав с руки тонкий металлический браслет.

И это он обо мне? Да после всего! Лишь на мгновение я зло посмотрела на еггена, он не менее зло воззрился на меня. А монстр, улучив момент, сам закрыл портал и со вздохом облегчения свалился на пол. Распластал огромные лапы, высунул язык, затих.

— Издох? — спросила с опаской.

— К сожалению, нет, — ответил маг. Присмотрелся к зверю и добавил: — А может, и к счастью.

Нацепил браслет на его верхний клык, забрал кляксу металла и как ни в чем небывало вернулся к своим цепкам, лопастям и припоям. Заскрежетал, заскрипел, цепляя что-то к одной из сковородок.

— И что, и все? — удивилась я такому спокойствию. — А где же цепи, ошейник, кандалы? Не нужны?

— Нужны. Но твоих размеров нет, — буркнул маг и продолжил свое гремящее дело.

И слава угодникам, что нет, иначе бы граф их использовал.

— А с ним как поступим? — указала на монстра.

— Подождем, когда очнется. Расспросим, зачем он искал тебя, вместо того, что бы воспользоваться хвалеными способностями стража.

— Вы знакомы?

— Судя по морде, это Врадор, — огорошили меня.

С сомнением посмотрела на зверя. И где он тут главу контроля разглядел? Шкура черная, местами подожженная, местами свалянная или вовсе склеенная коркой запекшейся крови. Морда в ожогах, когти частично стерты, частично обломаны, на хвосте вместо бантика висит капкан. Медвежий, с усиленным зажимом, на скорую руку слаженный кем-то из кузнецов.

— И как вы его признали?

— По шрамам.

— По каким? На нем же живого места нет.

— К утру будет, — хмыкнул маг, через плечо покосился на меня, пояснил: — На одержимых все очень быстро зарастает. Все, кроме ран, оставленных взбунтовавшимся зверем. — Регген прикоснулся к собственным губам и указал на бесчувственного монстра. — Полгода прошло, а шрамы не сошли.

— То есть это ваш росчерк на волевом подбородке главы контроля, — опешила я, а с виду такой спокойный задохлик. — И когда только успели?

— Когда он меня в ВАМе скрутил. Говорят, подобрался со спины, да еще ударил подло… — маг сжал зубы и мотнул головой. — Впрочем, оно и к лучшему. Иначе бы я много бед натворил.

— Да ладно. Сожрав Эллен, вы бы плохого не сделали! — ответила убежденно и вернула на место кочергу. — Нет зачинщицы — нет проблемы. Хотя такой гадостью не сложно и подавиться. Или повторно озвереть, — покосилась на покалеченного Врадора, затем на капкан, спросила: — Может, снять?

— Не трогай. И лучше отойди.

— Куда? — Как ни посмотри, везде лежит глава контроля: то ли его лапа, то ли хвост, то ли морда с вываленным языком.

— На чердак, — вынес предложение Регген. — И по возможности, до утра вниз не спускайся.

— А как же пирожки?

— Ты еще про прикормку вспомни, — ответил он язвительно и отвернулся. Все-таки обиделся на заботу. Вот всегда они так… мужики!

Понятное дело, никуда не ушла. Будет мне еще кто-то указывать на моей собственной кухне! И пусть это его поместье, и кузня тоже его, но хозяйничаю здесь я. А значит, кое-кто сейчас подвинется.

В этот день пирожки мы лепили молча, ужинали молча, смотрели на безучастного ко всему монстра тоже молча и хмуро. И лишь собираясь спать, я с сожалением обмолвилась о том, что утром мы опять проснемся среди занавесей и узоров.

— Это вряд ли, — ответил маг, устраиваясь на тюфяке, — пока здесь зверь, они не залезут.

Так ошибиться мог только Регген, пребывающий в ссоре с собственным зверем. Слизни и пауки не только не убоялись монстра, они на него наползли. Отчего на нем появилось с десяток блестящих дорожек и столько же паутинных занавесей с рунами, значение которых я, как ни старалась, прочитать не смогла. Пришлось растолкать задохлика и потребовать объяснений.

Все еще сонный маг не сразу вник в суть вопроса, а затем с зевком ответил:

— Там написано «Не кормить!».

— Чего?

— Его, — кивок на монстра, — не кормить.

— Но это значения всего двух рун, — возмутилась я, ибо точно знаю, одна руна — одно слово. А здесь их более тридцати. — Что значат остальные?

— Ничего. Пустые угрозы в случае невыполнения требований, — отмахнулся граф-задохлик; и не то попросил он, не то приказал: — Позовешь, когда приготовишь завтрак.