– Зажги свечу, - он не просил, а приказывал.

Так же бездумно девушка развернула сверток и, положив трут на лежащую неподалёку соломенную подстилку, принялась чиркать камешками кремня.

Искры яркими брызгами падали на трут, на старую солому, на пол, освещая темноту. Каждый новый удар выхватывал из окружающей тьмы всё новые детали: ширящуюся лужу крови, неестественно выгнутые лапы ящера, заломленные в предсмертной судороге, оскаленные желтые зубы, застывший глаз, подернутый белесой пленкой.

Энни смотрела на этот глаз, на этот вертикальный зрачок, уставившийся на неё с мольбой, осуждением, с ненавистью. Искры отражались в нем, подобно далеким звездам, и казалось, что это пламя жизни вновь вспыхивает и тут же гаснет в этом поверженном чудовище.

Внезапно очередная вспышка вновь отразилась в мутнеющем зрачке, но уже не погасла.

Энни вздрогнула и поспешно отвела взгляд.

– А ты сильна, - с какой-то жестокой усмешкой сказал Курт, разглядывая широкую зияющую рану на шее твари.
– Одним ударом...

Эта мрачная похвала пронзила сознание Фиалки подобно молнии. Кремень выпал из её рук, гулко ударившись о каменную кладку.

Ёе затягивало в чёрное болото ужаса и отвращения. Едкий, омерзительный запах крови душил девушку, вгрызался в её кожу, проникая всё глубже, превращая Энни в пропитанное страхом и злобой чудовище.

Из бездны собственных мыслей Фиалку выдернула рука Курта, вновь опустившаяся на подрагивающее плечо.

– Ты молодец, - тихо сказал он, опускаясь рядом.
– Первый раз всегда сложно и страшно. Но из тебя выйдет отличный боец.

Мужчина подобрал несколько свечей с пола и ткнул одной в языки пламени, что танцевали на сухой соломе.

Энни дернулась, возвращённая в реальность. У её ног пылал трут, раскидывая огонь на соломенную подстилку. Девушка попыталась было сбить непослушное пламя, но Курт остановил её руку.

– Не надо. Пусть горит. А нам пора уходить. Солья! Мы уходим! Ты с нами?

Из темного угла, куда не долетал свет новорожденного пламени, раздались рыдания.

– Неееет!
– пищала перепуганная женщина.
– Вы - чудовища! Я буду жить в прекрасном доме на великом древе!

Освобожденный пленник чертыхнулся и с трудом поднялся на ноги, увлекая безвольную Фиалку вслед за собой.

– Пойдем, - прошипел он сквозь зубы.
– Этой уже ничего не поможет. А нам надо еще найти волосы.

– Волосы?
– безразлично переспросила Энни, послушно следуя за Куртом к выходу.

– Грёбаный кобольд использует их как поводок, - рука мужчины непроизвольно потянулась к серебряному обручу на его жилистой шее.
– Пока у него есть хоть одна твоя прядка - он будет знать, где ты находишься.

Девушка бездумно кивнула. Смысл слов не доходил до неё, застревая в вязкой смоле чёрного кокона, что окружил разум.

Курт осторожно выглянул в тёмный коридор, освещая пространство зажженной свечой. Стояла тишина. Только потрескивание разгорающегося за спиной пламени да тихие всхлипы Сольи изредка нарушали её.

– Вроде спокойно, - прошептал мужчина и ткнул рукой куда-то в угол коридора.
– Возьми копьё. Я сейчас вряд ли смогу им размахивать, а вот ты достаточно сильна.

Фиалка посмотрела в указанную сторону. В углу, прислонённое к низенькой деревянной скамье, на которой видимо восседал их незадачливый охранник, стояло короткое копье с широким, похожим на охотничий кинжал, лезвием. Древко было толстовато для маленьких ладошек, но Энни вцепилась в оружие, словно утопающий в тростинку. Грубая, плохо обработанная древесина, тяжесть копья в руках - всё это постепенно возвращало к ней ощущение жизни, позволяя выбраться из тягучей бездны собственных переживаний.

– Где искать волосы?
– хрипло спросила она, стряхивая оцепенение, словно тонкую паутину.

– В кабинете Кль-Такана, - мужчина произнес это странное имя без запинки.
– Это наверху.

Девушка кивнула, перехватила поудобнее своё оружие и двинулась вперед, следуя за пошатывающимся и хромающим Куртом.

Пленник нес свечу, высоко подняв над головой и освещая дорогу. Её неровный огонёк создавал уютный кокон света, за пределами которого густела и шевелилась пугающая непроглядная тьма.