– Это давно началось. Лет пять тому назад. Я тогда не пил, совсем не пил и даже никогда не думал, что вот так....
– сторож опять отпил из бутылки.
– По утрам я делал обход, замечая где и что нужно за день подправить, где убраться. Тогда я начал замечать, что многие могилки раскопаны. Я бегом в город старшому доложил, так мол и так, бесчинство творится на кладбище. Но он мне посоветовал проспаться, хотя я тогда вообще не пил. Даже и не думал об этом.

Никур подошёл к двери, медленно её приоткрыл. Увидев, что на улице стоят два воина в доспехах и с мечами, успокоился. Он присел на стул, продолжил:

– Многие могилы были не просто раскопаны, в них не было гробов. Это сейчас, чтобы сэкономить место на кладбище, хоронят всех в одной яме, а тогда...что-то я не вспомню, о чём я тебе рассказывал, Охотник...
– Никур вопросительно посмотрел на Эллару, потом - на бутылку.

– Никур, у меня времени мало, - ответила Эллара.
– Ты говорил, что могилы осквернили, гробы пропали.

– Да. Я спустился в одну из могил и увидел, что вниз уходят дыры в рост человека. Но не прямо вниз, а чуть вбок, потом поворот и опять вниз. Ступеньки есть. Но мне страшно стало, я вылез из могилы и начали мы её закапывать. Земля зашевелилась, показались руки и голова без глаз. Лицо - без кровиночки, губы - синие, как у мертвеца. Я клянусь, Охотник, что этот оживший покойник рта не открывал, но я его речь понимал. Представляешь?

Эллара кивнула, положила свою руку поверх мужской.

– Не волнуйся, рассказывай, Никур.

– Он мне сказал, чтобы я больше не закапывал могил, иначе - меня убьёт. Я опять - бегом в Ратушу, угадай, что я там выслушал. Но, правда, прислали ночью стражников и мага. Они честные попались, всю ночь не смыкали глаз. Только в живых на утро остался один молодой маг, который со стражниками был. Молоденький, но стал седее меня. За одну ночь.

Никур приложился к бутылке, вздохнул.

– Нет, чтобы мне остановиться, не зарывать могилы, так нет, своего сына позвал, копачей прислал. В общем, утром иду по кладбищу, меня окликает кто-то. Сидит старец в чёрной, выцветшей от времени, мантии. Он говорит, что мол, так и так, за непослушание, я заберу с собой, под землю, всю твою родню. И ударил о землю этот маг длинной клюкой, исчез. Охотник, все мои родственники в один день и умерли, высохли прям на глазах. Сын с невесткой, жена моя любимая. Раз, и не стало их...в один день не стало!
– Никур смахнул с щеки слезу.
– Остался я и внученька, не знаю почему в живых она осталась. Теперь я редко хожу на кладбище, уходить отсюда - некуда, жить то нужно как-то, вот и... живём. А происходит что-то страшное - с города приходят ночью люди, уходят - перед рассветом. Поют песни, костры жгут, что-то здорово так ухает в стороне прощальницы. Я пью, сама видишь, едим то, что люди приносят, моемся изредка холодной водой.

– А что такое прощальница?
– спросила Эллара.

– Ну, то место, куда гроб с покойником ставили раньше, родственники прощались с усопшим, - объяснил Никур.
– Не знаю, как слухи до нашего самого главного по городу дошли, но начали стражников с магами присылать. За неделю - все пропали, верь - не верь. Одно могу сказать - всё кладбище - одни ходы под землю. Раскапывают эти безглазые могилы, жрут людей, а одежду, что на покойниках - себе забирают. Ты уж прости меня, Охотник, и тебя сожрут, они знают, что ты сегодня придёшь. Не ходи туда, ты девка справная, не ходи.

– Работа у меня такая, тварей всяких уничтожать, Никур, - ответила Эллара, вставая со стула.
– Только ты мне всей правды не рассказал. Это плохо! Какие ты адовы хода открыл? Пожалел внучку и себя, а других людей, значит, тебе не жалко? Так, Никур?

Сторож, посмотрев в глаза Элларе, вздохнул.

– Если идти по центральной дорожке, то упрёшься в прощальницу. Её огибаешь и поворачиваешь налево. Никуда не сворачивая, подходишь к склепу. Он построен давно, я уж не знаю и когда. В нём хоронят всех знатных людей города. Склеп - огромный. Он уходит на три этажа под землю, и когда стоишь на самом нижнем, слышно, как река Уна шумит. Раньше я всегда держал склеп закрытым, но мне приказал тот чёрный маг его не закрывать. Чтобы внучка живая была. Месяца три, может и больше, я не закрываю склеп. Возле него и происходит всякое непотребство слепых и людей из города. Мне так кажется, что стражников и магов туда упрятали. Только.....
– Никур замялся.
– Только я как-то днём слышал человеческие голоса оттуда, из-под земли. Ох, страх-то какой! И видно, что жгут на площади перед склепом костры ночью в одном и том же месте. Гробы ломают, их вместо дров используют.

Никур нарисовал на грязном столе пять точек. Эллара мысленно их соединила, получилась звезда.

– И много из города приходит людей?
– спросила девушка.
– Сколько из-под земли приходит?

– Сегодня - десять городских прошло к склепу. Сколько слепых и чёрных магов - я не знаю. Мне боязно туда ночью ходить, - ответил Никур.
– Не передумала идти, Охотник?

– Нет, Никур. Нужно со всем этим безобразием покончить. Раз и навсегда. Я сегодня не надолго. Так, одним глазком взгляну и уйду. А завтра - вернусь с подкреплением. Обязательно вернусь.

– Ну, что же. Тебя не вразумить. Пора внучку будить и уходить с кладбища. Мне тут житья не будет теперь, - Никур почесал затылок, посмотрел на икону Святого Кролла, потянулся к бутылке.

– Да, ты прав. Забирай внучку и уходи, - согласилась Эллара.
– За помощь тебе спасибо, когда с подземными людьми разберёмся, ты сможешь вернуться, Никур.

Девушка вышла на улицу, вдохнув свежий воздух.

– Крис, Гор, - позвала Эллара, всматриваясь в ночной сумрак.
– Что за дьявольщина? Вы где, воины?