У мамы первые годы жил и сынок Милки Владик. Попова в институт пришла уже с ребенком. Учились они с Машей на вечернем отделении. Кто отец ребенка, так и осталось для всех тайной, Милка никогда не говорила о нем. Она не вышла замуж и пробавлялась случайными связями или более менее долгим сожительством. Замуж принципиально не хотела.

– Зачем это мне?
– говорила она.
– Грязные носки стирать?

Сейчас у нее был какой-то Геннадий, гастарбайтер из Молдавии или с Украины. Попова отличалась волюнтаризмом в отношениях со всеми, кроме близких мужчин. Маша диву давалась, какую власть над ней забрал этот Геннадий. И куда всякий раз девалась та сорви-голова, спорщица, редкостная упрямица с трудным характером, когда она представала пред мужские очи?..

Милка появилась через час. Она прихватила с собой новогодних закусок и салатиков, бутылку шампанского. Войдя в комнату, внимательно осмотрела все вокруг и даже принюхалась.

– Запах одеколона, вишневый табак - это что?

– Не знаю, какой запах?
– пожала плечами Колосова.
– Толя, ученик, курил табак, это да. А вот запах одеколона может быть и не его...

Она красноречиво вздохнула, и Милка заторопилась:

– Здесь или на кухне?
– спросила, подняв бутылку с шампанским.

– Давай на кухне, - Маша поспешила увезти гостью из убранной и сияющей первозданной чистотой комнаты.
– Там и уютнее будет.

Они быстренько накрыли кухонный стол, Маша принесла из шкафа хрустальные бокалы, разлили шампанского и выпили за Новый год. Милка все озиралась по сторонам, словно пыталась обнаружить следы ночной оргии. Не найдя ничего криминального, вздохнула и скомандовала:

– Рассказывай!

Маша была рада возможности поговорить о странном незнакомце, который теперь уже казался ей совсем родным. Она подробно изложила всю историю знакомства с Игорем, со смехом рассказала о его появления в новогоднюю ночь, о реакции на Толю.

– Как, ты говоришь, его зовут?
– переспросила Милка?

– Игорь. Да, сейчас!

Маша бросилась искать визитку, которую Орлов отдал ей после новогодней ночи. Она совершенно не помнила, куда положила ее. Перерыв многострадальную сумку, она искала на столе в комнате, на всех полках и стеллажах.

– Да что ты ищешь?
– недоумевала Милка.

– Его визитку. Представляешь, ее нигде нет.

Маша уселась на стул в расстроенных чувствах.

– Как же я теперь его найду? Я же его фактически выставила, он может больше и не позвонить...

– Делов-то!
– махнула рукой Милка.
– А на что социальные сети? Наверняка где-нибудь засветился твой князь Игорь. Давай посмотрим!

У Колосовой не было ноутбука, а служебный она держала на кафедре. Пришлось идти в комнату, включать стационарный компьютер. На запрос выскочило огромное количество Орловых Игорей. Но среди них не было того, вихрастого. Милка не унывала.

– Сейчас на другом сайте поищем, не паникуй.

На другом сайте та же картина. Маша заволновалась по-настоящему. Милка неутомимо искала и поминутно спрашивала:

– Не этот? Вроде Москва.

Не этот. И не этот. Когда Маша поняла, что может вообще не найти Орлова, она испугалась по-настоящему.

Ни с чем они вернулись на кухню. Милка предложила тост, но Маше уже ничего не хотелось.

– Да брось ты, найдется твой романтический герой!
– пыталась взбодрить ее Попова.
– Подожди, я тут принесла новые перлы для твоей копилки.

Зная о том, что Маша записывает смешные выражения из школьных сочинений, Попова периодически поставляла их подруге. Порывшись в сумке, она достала толстый еженедельник в обложке из натуральной кожи, привезенный из Флоренции, предмет зависти Маши Колосовой. Та обожала всевозможные записные книжки, толстые тетради, всякую канцелярскую чепуху. Часто говорила, что теряет голову, когда заходит в отдел, где продаются еженедельники и записные книжки. Ее спасало, что цены на все это богатство были неимоверные, а с ее-то зарплатой...

– Записывать будешь?
– подстегнула Машу подруга, такая же училка, как и сама Маша.
– Тут так, по мелочи.

Колосова принесла довольно потрепанную тетрадь в твердой картонной обложке и приготовилась писать.

– Пиши. "Наташа помогает раненым, отдавая им поводья".

– Они что, не знают, что такое подводы?
– подивилась Колосова.

– Да откуда им знать? Но дело не в этом. Просто они списывали, незнакомое слово попалось, вот и переврали. Пиши дальше: "На преступление он пошел по нужде".

– Бедный!
– фыркнула Маша, строча в книге.

– Фамилия купца из "Войны и мира", - диктовала дальше Милка, - ну, того, что свою лавку в Смоленске поджег: Ферамонтов.

– Ну да, слово "феромоны" им сейчас понятнее, чем имя Ферапонт.

– "Сначала Ростов даже струсил в первой встрече с французами, а в конце уже женился и стал главой своего имения".

– Логично, - снова фыркнула Маша.

– Вот еще. "К сожалению, в Андрея Болконского снаряд всегда попадал в начале боя".