– Обманщица!

– Всё честно, Малфой! Готовься к… – удар.

День семьдесят шестой; 10:22

– Грейнджер.

– А? Ох, ммм… Подожди, что?

Судя по удивленному выражению лица Малфоя, Гермиона выглядела по-идиотски, но ведь она просто задумалась. И не ее в этом вина.

– Я сказал, собирай вещи.

– Что? Ты хочешь уехать? Я думала, мы ждем Бал в честь Дня Всех Влюбленных, где будет использовано много маскировочных и корректирующих чар, и мы могли бы проскочить… Нет? Неужели хочешь вернуться в Англию? Ты…

– Мы едем в Бельгию.

– Это… не то, чего я ожидала, – Гермиона чуть наклонилась и покачала головой.

– Несколько дней назад я вспомнил: в этом году в Бельгии в конце января проходит смотр претендентов. Чтобы набрать новичков, приедут все команды, так что Бакли тоже там будет.

– И мы будем участвовать в отборе? Как игроки в квиддич…

– Я буду. Мне казалось, ты говорила, что не играешь в квиддич.

– Не играю, но… Подожди, мы что же, уезжаем отсюда? Правда, уезжаем?

Малфой кивнул, словно не испытывал по поводу отъезда никаких эмоций, хотя Гермиона знала, это не так. Она захлопала в ладоши, не сумев сдержать своего восторга, и запрыгала, улыбаясь. Казалось, что если она будет спокойно стоять, ее просто разорвет от переполняющей радости. Порой воодушевление толкает на дурацкие порывы, но именно такие простые движения и доставляют истинное удовольствие.

– Это твоя лучшая идея! Это сработает! И Виктор! Малфой, Виктор! Мы доберемся туда, я с ним поговорю по поводу твоего участия, и нам не надо будет бояться, что тебя не пустят без нужных рекомендаций, или что там еще потребуется. И легкие маскировочные чары сработают, и..! И мы уезжаем отсюда!

– Больше никакого разглядывания людей или хорошего горячего шоколада.

– Или умопомрачительных фигурок оригами, разбросанных повсюду. И никакой скуки и сводящего с ума бездействия!

– Кстати, – Малфой ухмыльнулся и вытащил у нее из пальцев жутковатого лебедя.

Посмотрел на фигурку так, словно та могла его укусить, и вытянул ладонь, переводя взгляд на Гермиону. Та улыбнулась, слишком счастливая, чтобы обращать внимание хоть на что-то, но тут сердце ее болезненно екнуло, и она поняла, что собирается поцеловать Малфоя. Просто… просто поцелуй. Потому что момент был хороший – счастливый, – а она так долго хотела это сделать.

И сделала. Простой мимолетный поцелуй. Прикосновение, которое она не раз позволяла себе со своими мальчишками, беспечно промахиваясь, будучи нетрезвой, или же просто так. Да тут не было ничего такого, но как только она это сделала, до Гермионы дошло, что все-таки было. Потому что это Малфой. И потому что он не один из ее ребят, который ответил бы ей целомудренным поцелуем, и всё осталось бы в порядке. Потому что Малфой не закинул руку ей на плечо и не продолжил болтать какую-то ерунду. Он просто стоял. Окаменев. Человек из мрамора. Стоял и смотрел так, словно Гермиона вытянула из него душу и заморозила тело.

Она опустилась на пятки, ведь прижималась к его губам всего мгновение, а как только желудок резко крутнулся, в полной мере осознала, что же она делает. Осознала, какую глупость можно сотворить, поддавшись необдуманному порыву.

Гермиона смотрела на него, широко раскрыв глаза, и боялась моргнуть, словно опасаясь пропустить тот момент, когда же Малфой начнет на нее орать.

– Прости. Это… это просто маггловская традиция, когда кто-то… мммм… Когда кто-то… приносит хорошие вести, следует… поцеловать его на удачу.

Вот почему обманщица из нее была никудышная. Вот почему вранье никогда не сходило ей с рук. И вот почему Малфой продолжал стоять, смотреть и молчать. Наконец, он отмер и отвел глаза. Скользнул взглядом по ее лицу, словно там была написана вся правда, которую он теперь считывал. А насколько Гермиона знала, как раз так и могло бы быть.

– Традиция? – пробормотал он.

Гермиона сглотнула и кивнула:

– Традиция, да. Мы…

Она замолчала, когда Малфой подался вперед и, протянув руку, обхватил ладонью ее затылок. Сжав собранные в хвост волосы, отклонил голову Гермионы назад. Все еще пристально глядя ей в глаза, придвинулся и замер так близко, что качнись он чуть вперед – коснулся бы. Когда его выдох опалил кожу ее щек, Гермиона поняла, что и сама до жжения в легких сдерживала дыхание.

Она выдохнула, а в животе продолжал бушевать ураган. Сердце билось где-то у основания горла, и Гермиона истерично хихикнула. Его глаза были близко-близко, а челка чуть щекотала ей лоб. Он был теплым, сильным и так… рядом, что если бы сейчас Малфой не сделал хоть что-нибудь, ее бы разорвало на мелкие кусочки. Просто на клочки, которые осели бы кучкой на его странных пальцах.

– Закрой глаза, – от его шепота, который казался чужим, в голову ударила кровь.

– Хорошо, – она покраснела, потому что снова чувствовала себя идиоткой.