Шрифт:
Я киваю и сжимаю холодную подушку в руках. Мне становится трудно дышать, я присаживаюсь на кровать, поднимая рукой одеяло.
Пусто.
Никого нет.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать на весь дом, чувствуя такую боль, которая может убить меня, избавляя от таких страданий. Но нет.
Нет. Я буду жить. Это моё вечное наказание за то, что я не смог защитить брата.
Из последних сил мне удаётся встать с кровати и в спешке одеться. Я пробегаю мимо кухни, игнорирую маму, которая спрашивала куда я так поздно собираюсь идти.
Но я не смог даже ответить ей, я боялся сдаться, боялся упасть на колени. Мама не должна видеть меня таким разбитым. Уж если я перестану держать себя в руках, что тогда делать ей?
Через двадцать минут я уже заезжал на тёмное кладбище, останавливаясь у высокого ржавого забора. На телефон пришло сообщение от мамы, но я проигнорировал его и включил фонарик.
Его могилка находилась не далеко, почти у входа. Днём сквозь деревья на неё падали лучи солнца.
– Привет, Билли. Я соскучился… – я присел рядом с могилой, и скинул руками сухие листья с его имени. – Знаешь, сейчас показывают твою любимую программу. Мне жаль, что иногда я выключал её и смотрел баскетбол…
Я зажмурил глаза и поднял руку ко рту, со всей силы прикусывая костяшку на пальце.
– Сейчас мне она нравится, я видел пару серий… ты мог бы снова прийти и посмотреть. Я не буду злиться…
Наконец из меня вырывается крик, и я падаю на землю, зарываясь руками в сухую траву.
– Больше не буду злиться…
Мне хочется кричать на всё кладбище, не останавливаясь. Но в этом не было смысла, ведь легче не станет. Боль не уйдёт.
Я открываю глаза и оборачиваюсь, когда со спины слышу звук ломающейся ветки.
Словно удар по рёбрам. В первые секунды я даже не верил, что она стоит недалеко от меня, сжимая в руке яркий фонарик.
А внутри что-то ломается, с громким хрустом сломанной кости разбивается вдребезги. Сгорает в огне.
Потому что Хейли стоит поблизости и смотрит на меня так, словно не верит в происходящее. Я проклял судьбу за то, что она так сильно насмехается, подсылая ко мне этого человека.
Я резко подскакиваю на ноги, когда Хейли разворачивается и мчится по узкой тропинке. Мне хватает меньше минуты, чтобы догнать её и схватить за локоть.
Испуганный взгляд. Растрёпанная коса и опухшие красные глаза.
Какое совпадение. Я поворачиваюсь в сторону могил и смотрю на каменный памятник, возле которого лежали свежие цветы.
Наоми Сирен Хейз.
– Бежала к своей сестричке? Думаешь, она спасёт тебя?
Молчание. Долгое затяжное молчание. В её глазах присутствовал только страх. Я наконец отпускаю руку Хейли и отворачиваюсь, не желая больше смотреть на неё.
Я сделаю тебе больно. Ты почувствуешь то, с чем я живу эти полгода.
Взгляд перемещается на сухую траву, в которой лежала пустая бутылка. На лице невольно появляется ухмылка, когда я поднимаю её.
– Ты сдохнешь, как и твоя сестрица.
Я замахиваюсь и со всей силы кидаю бутылку в могилу Наоми.
Громкий крик Хейли и моё серьёзное лицо. Она кричала, как ненормальная, падая на колени возле памятника сестры.
Плачь.
Билли тоже плакал, после того как вы переехали его на белом джипе.
Глава 6. Хейли.
Ничего не было.
Ни-че-го.
Я старалась доказать себе это половину ночи и, наверное, все три дня, после случая на кладбище. Сон и так был нездоров, бессонница беспокоила меня на протяжении долгого времени. А в последние дни я не могла сомкнуть глаз.
Он впервые сделал что-то, раньше я даже не слышала его оскорблений.
Что могло измениться?
Может быть, для такой ненависти тоже нужно время?
Я почти спокойно жила эти полгода, но сейчас чувствовала, что всё меняется. Каждая клеточка тела ожидала чего-то ужасного. Кто-то пробирался, царапая и без того подранную дверь моего сломанного дома.
В школе было какое-то затишье. Я больше не видела его.
Он исчез. Я была рада этому, но также прекрасно понимала, что это значило только одно: затяжную тишину перед бурей.
Беги, Хейли. И никогда не оглядывайся.
Я много думала. Слишком часто. Мысли не давали покоя, словно тысяча разных голосов нашептывали мне и подкидывали нужные воспоминания.
Он бросил бутылку в памятник Наоми.
Я позволю ему ударить меня. Разрешу оскорблять. Пусть делает, что хочет. Но он не имеет права совершать такие грязные поступки. Наоми не заслуживает того, чтобы её беспокоили. Никто из мёртвых не заслуживает такой участи.