Она не будет упоминать Роберта. Барли не следовало знать, что Лидия внезапно так сильно влюбилась в кого-то другого. Не было необходимости признавать, что она была неправа, что она действительно способна на глубокую, бесконечно романтическую любовь.

Гордо подняв подбородок, Лидия присоединилась к остальным и "Оду радости" пела в полный голос.

Роберт лёгким, быстрым шагом пересёк Палтни-мост. Он улыбнулся мальчику, что как раз сгребал прелестно пахнущий конский навоз к бордюру и бросил ему монетку за хорошую работу. Он кивнул и недоумевающему водителю повозки, что как раз направлялась в город. И с лёгкой улыбкой поклонился, отступая в сторону, чтобы позволить уставшей женщине с двумя малышами пройти мимо него.

Нет, Роберту казалось, что он попал под копыта гоночного экипажа, но поднялся после этого совершенно невредимым — образно говоря, разумеется. Теперь он казался спокойным и счастливым, но до той поры пока Лидия не продемонстрировала своё желание восстановить их глубокую дружбу, он был в огромной опасности провалиться в бесконечную депрессию.

Он совершил ошибку, страшную, жуткую ошибку! Пагубную, надо сказать, ошибку! Роберт легко признавал это. Проблема заключалась лишь в том, что ошибка была до такой степени значительна, что Роберт опасался, что у него никогда не будет возможности принести свои извинения так, как полагается. Ведь букеты цветов — это всего лишь жалкий суррогат!

Всё изменилось за день до этого.

Пусть разговор с Лидией вне границ церкви и оказался кратким, он наполнил его надеждой. Её улыбка, её жесты, её поза — всё показывало, что они вернулись в прошлые свои отношения. Да, он извинится, а она его простит.

Если бы он не сопровождал Кэссиди на службу с Грейнджерами и мисс Браунлоу на буксире, то мог бы выразить своё сожаление прямо там, в тот же миг. Тем не менее, он был жутко обременён, да ещё и утащен куда-то после краткого разговора с Лидией. Говорили они о погоде и что-то шептали о благополучии семьи. Роберт уже и вспомнить не мог, настолько он был сосредоточен на её яркой улыбке и на ликовании, что сияло в её глазах. Роберт едва ли мог выдохнуть несколько слов… Или послушать, что говорит сам… или беспокоиться… он и сейчас едва мог сделать это, ведь мысли прыгали в голове, рифмовались, и это безо всякой причины!

Тем не менее, в одном он был уверен. Лидия имела полное право изгнать его за своевольность в деле Браунлоу. Он использовал это слово со всеми его последствиями. Как же ещё описать? Кэссиди делал всё возможное, чтобы заполучить интерес мисс Браунлоу, демонстрируя, как разочарован, что эта молодая женщина уже не свободна. Как первенец, он притаился охотником в засаде и мог бы заполучить, впрочем, кого угодно из тех, кто оценивал выше положение, чем любовь.

Разумеется, это был фарс, обращённый на то, чтобы привлечь внимание мисс Браунлоу и подтолкнуть её к расторжению помолвки. Но это как ходьба по канату — Кэссиди мог упасть, если внимание его станет слишком явным. Вызов или, хуже того, ловушка брака ждала Кэссиди, если бы он сделал шаг в неверном направлении… Но пока что он делал всё просто идеально.

Встреча в парке, такая наигранно неожиданная, была частью шарады и заставляла мистера Грейнджера узреть манипуляции своей сестры и его подруги. Это сделало своё дело, но причинило боль мисс Шипли и разозлило Лидию — об этом он не подумал. Сразу после извинений Роберт всё ей пояснит! Они оба заботились о мисс Шипли! Он будет прощён, и всё вернётся на свои места.

Это был чудесный день — или, по крайней мере, собирался им стать.

Когда Роберт подошёл к ряду городских домов у Палтни, он узрел туристическую повозку у дома номер семнадцать. Это его не беспокоило, вплоть до того момента, как он вышел из-за этой повозки и узрел множество коробок, чемоданов и сумок, что сгрузили на нижний этаж дома девятнадцать.

Кемблы прибыли.

Улыбка Роберта растворилась в пустоте, и он в огромном разочаровании поджал губы. Не лучшее время для нанесения визита. Он посмотрел в сторону входа, надеясь, что Шодстер поймёт, что он пришёл, и оставит дверь открытой, поприветствовав его в это неподходящее время. Он стоял тут несколько мгновений, но это не дало никакого результата. Дверь оставалась открытой, и Роберт тупо смотрел на неё, застыв на ступеньке.

Ну, в этом вряд ли можно было обвинять доброго дворецкого. У этого мужчины было много дел, да и его, пожалуй, не проведёшь. Его жуткая осознанность и способность видеть сквозь двери, пожалуй, требовала как минимум нескольких дней на усовершенствование.

Перед тем, как повернуть и зашагать вверх по улице, он прогулялся чуть ниже к Палтни и посмотрел на окна справа, где, как он знал, находился маленький кабинет. Но он вновь оказался без любого рода награды. Мелькали в окнах лица — и никто не мог его идентифицировать, ведь не было время смотреть в окно.

Бормоча неудовлетворённо себе под нос, Роберт повернулся и направился к холму. Не займёт особо много времени, чтобы отправиться обратно в офис, где он сможет продолжить…

— Мистер Ньютон!

Роберт повернулся и осознал, что день всё ещё был невообразимо прекрасен.

Лидия стояла на ступеньке в прекрасном платье светло-пастельных тонов. Она набросила на плечи декоративную шаль и чуть подалась вперёд, так, что ткань развевалась вокруг неё самым настоящим ореолом.

— Ах, мисс Уитфилд, какая прекрасная неожиданность! — промолвил он чуть поддразнивающим тоном, возвращаясь на тротуар у девятнадцатого дома, и снял шляпу.

— В самом деле? А мне казалось, вы решили нас навестить? — Лидия так очаровательно нахмурилась, на самом деле отлично понимая, что случилось.