– Папа! Прекрати!
– закричала я, испугавшись, что он его убьет. Казалось, папа хотел выместить на Генрихе всю злость и боль, которые скопились у него за это время. Я второй раз за несколько дней видела, как папа дерется, но на этот раз это выглядело страшнее. Он тоже будто бы сходил с ума, как и все здесь. Я подбежала к нему, и лишь когда папа увидел меня, он остановился.

Я взяла его за руку, отводя от Генриха. Он тяжело дышал, на манжете его рубашки осталась кровь.

– Детка, прости, я увлекся. С тобой всё хорошо?
– папа погладил меня по голове, будто бы действительно пытался в этом убедиться. Его любящий взгляд, обращенный ко мне, совсем не ассоциировался с тем, что минуту назад он мог избивать человека. Я закивала ему и обняла.

Только когда музыка снова заиграла, я поняла, что во время драки она затихла. Люди стали возвращаться к танцам. Я обернулась на Генриха, боясь увидеть, что он мёртв. Две девушки в похожих кремовых платьях, обвязанных голубой лентой, поднимали его на ноги. По той легкости, с которой они это делали, я поняла, что они - вампиры. Генрих едва стоял, но он был жив. Одна из девушек вытирала ему кровь шелковым платочком, а другая смущенно смотрела на него, будто бы она была героиней старой комедии, пытающейся скрыть свою влюбленность. А потом они обе взяли его за руки, и через секунду я уже не видела ни девушек, ни Генриха.

– Не забывайте, что вы на балу, - сказала королева, проходя мимо нас. Папа подал мне руку, влажную от крови Генриха, и мы стали двигаться под музыку, как и все остальные.

– Детка, мы должны сбежать. Я не думаю, что мы сможем выжить после бала.

Я не могла сказать ему про охотников, он бы не оставил меня помогать им. Я могла попробовать соврать, что если мы их найдем, то они помогут нам сбежать, потому что у нас мало шансов выбраться живыми. Даже если вампиры не собирались убивать нас всех во время бала, попытку к бегству они нам не простят.

– Я всё устрою, не переживай. Мы скоро сбежим, вернемся домой к маме, и всё будет хорошо. Только нужно выждать подходящий момент.

Мне стало спокойнее от его слов, будто бы я снова смогла почувствовать себя маленькой девочкой и взвалить все свои проблемы на папу. Только я понимала, что плана у него нет. Убаюкивая меня своим вызывающим доверие голосом, папа успокаивал и себя. Я бы хотела, чтобы его слова были правдой, но я не смогла бы сбежать, так ничего и не узнав про охотников. А потом я вспомнила о королеве, которая могла бы разрешить хотя бы одно мое беспокойство.

– Папа, когда я была у королевы, она сказала, что собирается сделать тебя вампиром.

Папа - вампир лучше, чем мертвый папа. Он сжал губы, видимо, поняв, что королева могла мне рассказать. Папа покачал головой, и я уже заранее знала, что он не захочет использовать свой шанс на спасение, если я не буду в безопасности. Поэтому мне пришлось врать.

– Королева сказала, что, может быть, она обратит и меня. Она ещё не решила, достаточно ли я развлекаю её или нет. Но ведь ты мог бы на неё повлиять, правда? Она могла бы сделать нас обоих вампирами.

Я смотрела ему в глаза самым чистым взглядом, на который была способна. Но папа тоже не отрывал взгляд от меня, и я видела, что он сомневается в моих словах. Все-таки папа знал, как я вру.

– Ты же понимаешь, что мы вряд ли сможем сбежать. Королева - наш единственный выход.

Папа отвёл взгляд, он принял мои слова. Лишь бы королева не солгала мне по поводу него.

Мы молча закончили этот танец и остановились вместе со всеми. Наверное, его посещали сейчас куда более тяжелые мысли, чем мои. Он обнял меня.

– Всё будет хорошо. Я поговорю с королевой, и мы оба спасемся.

Папа ушел, чтобы попробовать пригласить королеву на танец. Я испугалась, что совершенно не подготовила себя к мысли о том, что будет, если у него получится. Даже когда я думала, что Йозеф может обратить меня в вампира, я не представляла, каково мне будет после. Впрочем, вряд ли моя ложь отцу станет явью.

Я шла вдоль стен, чтобы казаться более незаметной, надеясь, что меня не пригласит кто-то из уставших танцоров. Я рассматривала людей и вампиров, стараясь никому не заглядывать в лица, когда услышала заветный голос:

– Могу ли я пригласить на танец самую прелестную малышку этого вечера?

Я обернулась и увидела Рене. Он стоял, прислонившись к стене, будто романтический герой азиатского мультфильма. На нём был узкий пиджак с золотыми петлями, который на любом другом мужчине смотрелся бы смешно. Я кинулась обнимать его. Я повторяла, как я рада, что с ним все хорошо, может быть, Рене это даже показалось странным, ведь мы были знакомы не так давно.

Мы не могли долго стоять вместе, поэтому я потянула его за руку, чтобы слиться с остальными танцующими. Мне показалось, будто бы Рене с усилием оторвался от стены, но я попробовала принять это за его ленивые движения.