Глава 23

Подозревая, что праздник будет скучным, Дойл и не представлял, насколько окажется прав. Когда спустя два часа шуты не перестали козлами скакать через огонь, корча рожи и то и дело издавая непристойные звуки, он понял, что его терпение медленно, но верно иссякает. Что думал о представлении Эйрих, сказать было сложно -- он выглядел благодушным и довольным жизнью, улыбался, прикладывался к кубку и то и дело поворачивался и что-то шептал на ухо королеве. Королева кривилась и дула губы, но не из-за праздничной программы, а из-за того, что ей не дали для праздника утянуть талию -- ее крики по этому поводу слышал весь замок, но Эйрих был непреклонен, и Дойл, если бы кто-то спросил его мнения, полностью поддержал бы брата. В конце концов, кое-кто утверждал, будто уродство Дойла -- как раз результат того, что его мать до последнего дня старалась стянуть живот потуже. Правда это или нет -- рисковать здоровьем наследника не хотелось.

Дойл не сдержался и широко зевнул, едва успев прикрыть рот рукавом. Эйрих обернулся и спросил:

 -- Скучаешь, братишка?

 -- Веселюсь от души, -- отозвался Дойл. Очередной шут в очередной раз перескочил через чашу с огнем и победоносно закукарекал.
– - Что может быть приятней, чем наслаждаться таким изысканным зрелищем.

 -- Дай тебе волю, ты вообще запретишь развлекаться.

 -- И сэкономлю половину годового бюджета.

Собственно, если бы вместо еды на столе была чернильница и пара листов бумаги, Дойл проводил бы время с куда большим удовольствием -- у него появилось несколько идей, где бы раздобыть деньги, не разоряя при этом казну, но числа были слишком большими, чтобы считать их в уме.

 -- А вот твоя красавица, кажется, весьма довольна, -- заметил Эйрих, и Дойл невольно нашел взглядом леди Харроу. К сожалению (или к счастью, как посмотреть), Эйрих ошибся -- она улыбалась, действительно, но удовольствия не получала: Дойл уже знал это выражение сдержанной скуки в ее глазах.

Словно почувствовав его взгляд, она обернулась к нему и улыбнулась чуть шире. Дойл приподнял кубок, а Эйрих тихо засмеялся рядом. Дойл отвернулся.

Тут же к нему наклонился Джил и шепнул:

 -- Милорд, не пейте -- вино чем-то разбавили.

Эйрих, наверняка услышавший эти слова, сделал вид, что занят разговором с супругой, а Дойл демонстративно отставил кубок, вытер о скатерть жирные от мяса пальцы и откинулся на спинку стула, всем своим видом показывая, что окончил трапезу. И только после этого снова позволил себе снова взглянуть на леди Харроу -- она не отводила от него взгляда и по-прежнему улыбалась.

Когда -- спустя вечность -- пир подошел к концу, Дойл встал из-за стола и поспешил подойти к леди. Кажется, она его ждала, во всяком случае, ничуть не удивилась и сразу же произнесла:

 -- Похоже, вы испытывали серьезные мучения.

 -- Боюсь, что мне не достает вкуса, чтобы получать удовольствие от увеселений подобного толка.

Леди Харроу на мгновение нахмурилась, но потом ее лоб снова разгладился, и она сказала:

 -- Между тем, я все думала о вашей задачке, милорд.

 -- Задачке?

 -- Деньги для короля.

Пожалуй, Дойл был действительно удивлен тем, что она близко к сердцу приняла его размышления.

 -- И кажется, нашла несколько решений.

Это было... Проклятье, это было действительно приятно. Он сомневался в том, что ее "решения" будут иметь хоть какой-нибудь смысл -- для женщины она была очень умна, но едва ли смогла бы придумать что-то действенное в финансовых вопросах. Но даже попытка предложить помощь впечатляла.

 -- Я буду счастлив выслушать их, леди.

 -- Вы можете сесть в мою карету -- меня сопровождает служанка, но едва ли она что-нибудь поймет, -- по дороге я расскажу вам о своих мыслях.

Дойл не колебался -- только крикнул Джила, чтобы тот подготовил коней и следовал с ними за каретой леди Харроу.

Старая служанка Мила действительно уже сидела в небольшой карете, леди Харроу села к ней, а Дойл расположился напротив, невольно поморщившись -- было очень тесно, и ему пришлось очень неудобно подогнуть больную ногу. Но эти неудобства сполна окупало общество леди Харроу и наполнивший карету неповторимый запах свежести и, кажется, дождя, который всюду сопровождал ее.

Карета, качнувшись, тронулась в путь, и леди негромко заговорила:

 -- Я все вспоминала, милорд, истории, которые мне рассказывал эмирский лекарь. Ведь Эмир -- такая богатая страна.

Дойл кивнул -- почему-то он и не сомневался в том, что в ее идеях так или иначе будет задействован Эмир. На короткое мгновение он разрешил себе увлечься странной фантазией -- вообразить леди Харроу в эмирском наряде, с обнаженными руками и ступнями, с лицом, закрытым полупрозрачной вуалью, из-за которой отчетливо видны только удивительно-зеленые глаза, и с распущенными волосами. Впрочем, эта фантазия оказала на него такое действие, что он поспешил выбросить ее из головы и сосредоточится на смысле слов леди Харроу. Она же вдруг замолчала и улыбнулась, показав белоснежные маленькие зубы.