Воспоминание-сон переменилось. Теперь перед Сомброй мелькала его битва с принцессами. Он стоял в центре тронного зала и его сияющий магией рог выпускал заряд за зарядом в сторону Селестии, которая кружилась под потолком, пока её младшая сестра стонала от боли… Прижатая к земле массивным кристаллом. Сверкала энергия, энергия пробегала по доспехам, рикошетом отлетая от их магической поверхности в разные стороны… Вот Сомбра прижал Селестию к земле, но через мгновение кристалл за его крупом лопнул и Луна налетела на врага, сбив его с копыт…

– …Сомбра… - вдруг он услышал приглушённый голос Сноудроп.
– Сомбра, проснись!

Жеребец открыл глаза и изумлённо уставился на пегаску. Голден тоже проснулась, и смотрела на пони с явным волнением.

– Ты стонал и сильно метался во сне, - негромко произнесла пегаска.
– Кажется, что тебе вспомнились твои тёмные дела.

– Не все… Только до того времени, когда Селестия и Луна напали на меня.

– И что же было дальше?

– А дальше — я заставил Кристальную Империю на тысячу лет исчезнуть.

– Для нас этого тысячелетия не существовало, - вздохнула Голден Лаурель.
– Мы очнулись уже в новом времени… Разрушенный город, остатки колодок и цепей… Мы не знали, что нам делать, пока не появились принцесса Каденс и её муж. А вот что происходило с Сомброй в это время — не знаю.

Единорог потёр копытами глаза, скрывая свой взгляд от кобылок. Он пока ещё не мог смотреть на ту пони, которая столько страдала по его вине.

– А я копил силы для того, чтобы вернуться и снова взять власть в свои копыта. Сила принцесс лишила меня материального тела, хотя и оставила часть способностей. Я надеялся вернуться и использовать магию кристальных пони, чтобы восстановить все свои силы… Но Каденс уже восстановила щит над Империей. Поэтому я и намеревался воспользоваться энергией Сердца.

– Хорошо, что этого не произошло… - вздохнула Голден.
– Я даже боюсь, что было бы тогда…

– Скорее всего, Селестия, Луна и Твайлайт вступили бы в бой со мной, а Шайнинг Армор и Каденс томились бы в подземельях Кристальной Империи, - вздохнул Сомбра и повторил слова подруги.
– Хорошо, что этого не произошло…

Он замолчал и тишина воцарилась в пещере. Голден потянулась и прижалась к Сомбре, а того снова охватила такая слабость, что и он вскоре вновь закрыл глаза. Лишь Сноудроп продолжала лежать с широко открытыми глазами. Казалось, что она тоже спит, но вдруг пони встрепенулась и встала на ноги. Потушив фонарик, пегасочка вышла из пещеры наружу. Ночь была великолепна: над безграничной белой пустошью висело бесконечное тёмное небо, покрытое множеством ярких искорок-звёзд. Но Сноудроп не видела ни их, ни сверкающий диск луны, поднявшийся уже достаточно высоко. Зато пони ощущала зов осколка королевы Аморе — едва заметный след светлой и доброй магии, тёплой, как луч летнего солнца, нежный, словно лепесток распустившегося цветка… Пегаска повернулась, «взглянув» на снежный холм, и решилась. Вернувшись в пещеру, она достала из своей сумки не слишком короткий моток верёвки и завязала на шее. Затем, она вышла наружу, широко расставила ноги, расправила крылья и взмыла в небо.

– Я ведь ненадолго… - прошептала она сама себе.
– Ничего не случится, тем более, что мало кто рискнёт сунуться к Сомбре!

С силой взмахивая крыльями, она направилась к морю, то есть не к самому морю, а к скалам, где находился осколок. Ветер Холодного Севера бил ей прямо в мордашку, но пони уже привыкла к нему, и не обращала никакого внимания. Она была почти у цели, и ничто не сможет её остановить! В конце концов, если она принесёт осколок, то утром они уже смогут направиться обратно в Эквестрию, чтобы вернуть Аморе к жизни и помочь Сомбре избежать его воспоминаний. Селестия права — зло ещё живёт в этом жеребце, но раскаяние и любовь к Голден Лаурель щитом встали на пути ненависти Сомбры, не давая тьме вновь наполнить его сердце. Этим нужно воспользоваться, чтобы навсегда изгнать яд умбр из его души.

Внезапно Сноудроп ощутила странное волнение. Рядом с ней что-то свистнуло, но пегаска резко отклонилась в сторону и огромная сосулька копьём пронеслась мимо неё. Сноудроп снизилась и полетела, почти касаясь копытцами снега, а за её крупом снежинки, приносимые ветром, таяли и превращались в лёд, из которого формировалась новая сосулька. За нею висел белый сгусток тумана, в котором сверкали два красных глаза-уголька, и хотя Сноудроп не видела этого, она чувствовала присутствие очень мощной тёмной материи. Внезапно повернувшись к врагу грудью, она выставила вперёд копыта. Ледяная сосулька стала ещё больше, хрустнула и разломилась под собственной тяжестью, но два обломка превратились в две сосульки, каждая из которых была меньше первой, но ещё более опаснее, потому что ледяной кончик превратился в устрашающий наконечник. Сноудроп взмыла вверх и бросилась вниз, уклонившись сначала от одной сосульки, а затем, сделав переворот через правое крыло — и от другой. Ещё сильнее, чем прежде, заработав крыльями, пони устремилась к своей заветной цели. Белый туман тем временем приобрёл чёткость и превратился в страшную огромную птицу, которая кинулась на пони.

Сноудроп почувствовала её приближение и применила свою магию. Снег лопнул под ней и из него сформировался такой же столб, что откинул от их пещеры снежного волкомедведя, только на этот раз он был много больше. Птица закричала, но уклониться от такого «сюрприза» не успела — она врезалась в него и превратилась в лавину, которая повалила на землю. Сноудроп же, смеясь от души, чуть снизила скорость и начала парить над волнами самого северного моря на свете. Скала приближалась.

Вдруг из-под пегаски взметнулся столб воды и ударил пони в грудь. Она закричала, а вода уже начала заледеневать — и прежде чем Сноудроп успела опомниться, она уже была в ледяной ловушке, венчая собой замёрзший столб. Впрочем, требовались куда более яркие фокусы, чтобы победить эту пегаску: сквозь полупрозрачный лёд можно было увидеть, как на её мордашке появилось выражение усилия, как будто бы пони пыталась сдвинуть с места тяжёлый груз. Лёд треснул, основа «столба» подломилась и Сноудроп полетела к воде, но прежде чем она упала в волны, стены её ловушки разломились и Сноудроп снова взмыла вверх.

– Меня не так-то просто победить!
– выкрикнула она.

– Это мы ещё посмотрим, - раздался в ответ голос, который мог принадлежать только кобыле. Но несмотря на всю свою мягкость, он включал и огромную злобу. Сноудроп даже затормозила от изумления, но собралась с силами и снова полетела к скале.

– Кто ты?
– спросила она на лету. Ответ пришёл с холодным ветром.

– Я — владыка Севера, глупая пони!

– Меня зовут Сноудроп! Назови себя!

Ответа не последовало. Пегаска опустилась на покрытые снегом камни и внезапно почувствовала… То, что и должна была ощутить. Теплота души Аморе, собранная в её осколке, притягивала Сноудроп настоящим магнитом. Пегасочка сделала пару шагов — её уши заложил звук волн, завывание ветра, её носик вдыхал морозный воздух, как будто бы тот, кто пытался помешать ей всё это время, использовал все свои силы, чтобы не дать пони отыскать осколок. Но она чувствовала его внутренне и знала, куда шагать — она прошла вперёд, наклонилась и выудила камешек из-под снега. Он и вправду был похож на сердечко, такое, какое рисуют влюблённые пони на песке где-нибудь возле Мэйнхеттена.