– А вот с такими аргументами уже сложно спорить, - выдавил Рандарелл с растерянной полуулыбкой.

За исключением редких случаев мы сходились во мнениях по тому или иному вопросу. Становилось приятно замечать общность наших мыслей и проводить параллели в рассуждениях. Только из-за различий характеров я и мой друг замечали чуточку разные детали и приводили порой иные, но не противоречащие друг другу доводы. И это было ещё интереснее. Мы дополняли пробелы в наших знаниях и мировоззрениях, смотря на одни и те же вещи… нет, не под разным углом, но с соседних сидений.

К концу третьего дня пришибленный наездник начал оживать и напоминать о себе. Пока нежеланный сосед не проявлял себя, я почти поверила, что он покинул меня в момент опасности, избрав нового хозяина. Ага, как же! Отделаться от этого паразита оказалось куда сложнее, чем я предполагала. Идея пожаловаться на него Рандареллу сразу отпала: упаси Вселенная, этот мальчишка забеспокоится и приведёт толпу «всезнающих» товарищей из ордена! Среди экспертов по сверхъестественным сущностям может ненароком затесаться Зрячий, который вместе с прицепившимся наездником узрит во мне кое-что ещё… Печально получалось, что вместе с доверием к другу я была вынуждена без устали нервно посматривать на других служителей, многие из которых представляли потенциальную угрозу. Они этого сами пока не знали, и, что самое прискорбное, этого не знал и Рандарелл. Даже не догадывался, какой опасности я сознательно подвергала себя за право общаться с ним. Что в большей степени разобьёт ему сердце: недосказанности между нами или моя гибель от рук его товарищей?

Спустя четыре дня после трагедии вернулся первый отряд служителей-ищеек. Они истребили парочку Притворщиков, но этого оказалось явно не достаточно для того, чтобы утихомирить вызванную уничтожением мирного населения злость. Я впервые видела, как дружелюбные и мягкосердечные люди черствели на глазах, когда вспоминали о свершившемся в Байонеле зле. Их задели за живое. Если людей приводила к звериной ярости гибель селения, то какие изменения происходили в них, когда начиналась полномасштабная война? Сколько искалеченных душ переживало её, сколько разбитых судеб оставалось после мимолётного вихря, вызванного Шестью эгоистами?

Мне срочно следовало отвлечься от этих мыслей, иначе заражусь ненавистью к ним. Достаточно и того, что я сержусь на отца.

– Когда я жила в заброшенном городе с отшельницей, то совсем не видела мира. И мне казалось, что жизнь такая спокойная и уравновешенная. А ты, пока был в стенах резиденции Лангзама, не ощущал, как замедляется время и притупляются негативные эмоции?

– Да. Я ощущал себя так, как будто жил в скорлупе. Она защищала меня от всего внешнего, и я был даже счастлив в этом спокойном омуте, - признался Рандарелл. – Но нам нужна встряска, чтобы не терять остроту ощущений. Я буду рад вернуться в свой кокон, но лишь когда вдоволь напьюсь всевозможных переживаний и волнений, как хороших, так и плохих, - юноша вдруг замер и закусил нижнюю губу. – Подожди, ты жила с отшельницей в заброшенном городе?!

– Ну да. Сначала её пёс едва не загрыз меня, а потом я подружилась с его хозяйкой, и она приютила меня на какое-то время.

– Она была ведьмой? Сколько ей лет? Почему ты всегда скрываешь такие интересные подробности?

Меня больше пробирало любопытство, как молодой служитель обучился возводить вокруг себя щит. Детали техники меня не касались, но хотелось услышать подробности о впечатлениях и эмоциях Рандарелла, когда он проходил новые этапы обучения. Мы обменялись историями и остались крайне довольны друг другом. Я увидела, что мой друг вырос морально, углубляясь в не самые простые области знаний. Его личность, его умения и взгляды полностью складывались из того, что выбрал он. Бесспорно, парень, как говорится, сделал себя сам, и этим нельзя было не гордится.

В свою очередь, я поведала о сожительстве с таинственной иллюзионисткой. И тут произошло то, что можно назвать как смелым и мудрым, так и безрассудным. Неожиданно для себя я вдруг прямо сказала, что Юдаиф – Спустившаяся. Выдав эту новость самым будничным тоном, я не почувствовала ожидаемых тисков ужаса от осознания сотворённой ошибки или раскаяния за длинный язык. Мои слова вообще прозвучали настолько естественно, что даже самый ярый приверженец негативного отношения к «демонам» не уловил бы в них большего откровения, чем в сообщении о погоде. Рандарелл поначалу вытаращил глаза, потом нацепил маску скептицизма. Но когда понял, что я не шутила, принялся неторопливо выспрашивать детали.

– Тебе не приходило в голову, что ты могла попасть в смертельную ловушку? – судя по всему, оценивая степень моего сумасшествия, спросил парень.

– Приходило. Но, поверь, мне было так плохо после моих голодных блужданий по степи, что уже не важно, умерла бы я от истощения или в котле бабки-людоедки. Как видишь, эта старушка не только не убила меня, но и спасла от голодной смерти.

– Демон спас человека…

– Давай ты будешь называть демонами только плохих представителей Спустившихся, - поморщилась я. – Да, спасла. У меня нет доказательств правдивости моей дикой истории, но, клянусь, мне попался тот самый тип «хороших ребят», которые просто тихо-мирно сосуществуют с людьми.

– Ты можешь попробовать передать мне свои воспоминания, - предложил Рандарелл, озадачив меня. – Ты говоришь, твоя знакомая научила тебя внушать разумным существам более правдивые и долгоиграющие образы. Попробуй сделать так же с воспоминаниями! Передай мне их!

– Боюсь, от этого не будет толка. Как ты поймёшь, передаю я воспоминания или выдуманные образы? Тебе снова придётся поверить, что я не обманываю, но тогда почему сразу не поверить словам?

– Да, ты права…

Он внимательно выслушал пересказ трёх последних лет. Я умолчала о многих вещах, в том числе о попытках выйти на Рандарелла с помощью магии имён. У меня не было цели показать ему на своём примере, какой замечательной может выйти дружба со Спустившимися. Но и без лишних приукрашиваний перспектива выглядела обнадёживающей. Вот только было в этом что-то лицемерное. Мой друг видел в рассказе близкие отношения между человеком и Спустившимся, но стала бы Юдаиф проявлять ко мне благосклонность, не окажись во мне крови её Короля?