расталкивали толпу. Потрясенные и злые лица поворачивались к татарину.

Солнце поднялось выше. Холодные белые огни загорелись на льду реки, блестели

камни всадников.

Вася укрыла плащом ребенка.

– Не шуми, – прошептала она. – Нужно уходить, – она повела Соловья неспешным

шагом к вратам кремля. Маша сидела неподвижно, но Вася ощущала, как колотится ее

сердце.

Им стоило двигаться быстрее. Три всадника с идеальной плавностью расступились, и

Соловей оказался окружен. Жеребец зло поднял копыта. Вася опустила его, крепко держа

племянницу. Всадники сжимали поводья так умело, что зеваки шептались.

Челубей ехал на своей крупной кобылице спокойно и с улыбкой. Что–то в его

легкости напоминало ей Дмитрия, в этот миг Челубей не был яростным мечником в

темноте, и она подумала, что ошиблась.

– Спешишь? – сказал Челубей Васе, изящно поклонившись. Он посмотрел на Марью,

наполовину скрытую и дрожащую под плащом Васи. Он изумился. – Я не хотел задержать

тебя. Но, думаю, я уже видел твоего коня.

– Я – Василий Петрович, – ответила Вася, скованно склонив голову в ответ. – Не

знаю, где вы могли видеть моего коня. Мне пора.

Соловей пошел. Но двое мужчин Челубея взялись за мечи и преградили путь.

Вася обернулась, играя безразличие, но она начинала бояться.

– Пропустите, – сказала она. На площади все замерли. Солнце быстро поднималось,

вскоре улицы будут людными. Им с Машей нужно вернуться, и ей было плевать на угрозу

улыбающегося татарина.

– Я уверен, – спокойно сказал Челубей, – что видел коня раньше. Я узнал его по

одному взгляду, – он притворился, что думает. – Ах, – он стряхнул пылинку с красивого

рукава. – Помню. Лес, поздно ночью. Интересно, что я встретил там сорвавшегося коня.

Двойник твоего.

Больше темные глаза смотрели на нее, и Вася поняла, что не ошиблась.

– Было темно, – ответила Вася. – Сложно узнать коня, которого видел только во тьме.

Вы точно видели другого, а этот – мой.

– Я знаю, что видел, – сказал Челубей. Он пристально смотрел на нее. – Как, думаю,

и ты, мальчик.

Его мужчины приблизились на конях.

«Он знает, что я знаю, – подумала Вася. – Это предупреждение».

Соловей был крупней коней татар и быстрее, он смог бы прорваться. Но у мужчин

были луки, и нельзя было рисковать Машей.

– Я куплю твоего коня, – сказал Челубей.

От удивления она бездумно выпалила:

– Зачем? – осведомилась она. – Он не понесет вас. Только я могу на нем кататься.

Татарин слабо улыбнулся.

– О, он меня понесет. Со временем.

Маша приглушенно возмутилась под плащом.

– Нет, – Вася сказала громко, чтобы ее слышала площадь. – Вы не можете его купить.

Ни за что.

Ее ответ разнесся среди торговцев, и она видела, как лица меняются, на некоторых

было потрясение, на других – одобрение.

Улыбка татарина стала шире, и она поняла, что он добивался такой реакции, что она

дала ему повод вытащить меч и извиниться потом перед Дмитрием. Но Челубей не успел

пошевелиться, громкий голос раздался со стороны реки:

– Матерь божья, – сказал он. – Человек не может промчаться галопом без толп в

Москве? Разойдитесь…

Улыбка Челубея увяла. Щеки Васи пылали.

Касьян величаво шел среди толпы, одетый в зеленое, верхом на крупном коне. Он

посмотрел на Васю и татар.

– Дразнить детей захотелось, господин Челубей? – спросил он.

Челубей пожал плечами.

– Что еще делать в этой дыре… Касьян Лютович, да?

Что–то в легкости его ответа вызвало тревогу Васи. Касьян приблизился к Васе и

холодно сказал:

– Мальчик идет со мной. Его двоюродный брат ждет его.

Челубей огляделся. Толпа молчала, но явно была на стороне Касьяна.

– Не сомневаюсь, – он поклонился. – Когда захочешь продать, мальчик, я буду ждать

с мешком золота.

Вася покачала головой, глядя ему в глаза.

– Лучше слушайся, – добавил тихо татарин. – И между нами не будет долга, – он

улыбался, но в глазах была явная угроза. А потом…

– Идем, – нетерпеливо сказал Касьян. Он обошел на лошади других всадников и