Шрифт:
– У меня самые великолепные души в этой части реальности. На любой выбор, по любым ценам. Есть для истинных ценителей! А есть простые для удовлетворения естественных надобностей.
– Продам части тел по высоким и низким ценам-качеству-спросу. Все что вы желаете, только тут и только сейчас.
Они кричали и зазывали, но покупателей я не видел. Пустой, обреченный на вымирание город, поглотивший сам себя, состоящий из торгашей, что перепродавали сами себе страшные по своей сути товары.
– Купи меня.
– Прошептала детская головка, нанизанная на пику у старого полуразвалившегося дома.
– Больше сил моих нет терпеть.
– У меня нет денег.
– Обреченно развел руками, смотря с печалью на этот пучок поставленный казалось для декора в последнем перекрестке у входа во дворец Мораны.
– Выторгуй на что-нибудь...
– Из последних сил попросила меня голова.
– Я буду служить тебе...
И замолкла бессильно.
– Эй страж!
– позвал я стражника и как можно равнодушнее спросил.
– По чем с этого пучка головы?
– Две монеты.
– Проскрипел он.
– Одна. Больно уж каждая из них, какая -то пустая...
– Две монеты.
– Заскрежетал он, доставая для устрашения старый полуразрушеный ржавчиной меч.
– Две монеты за двух, по рукам?
– Одна голова - две монеты...
– Не уступал он.
– Ну хорошо, две монеты за двух и одна тебе в подарок!
Он задумался. А потом воткнул меч обратно в ножны и протянул культю. На ней не доставало три из пяти пальцев, и сквозь полусгнившую плоть было заметна пыль на дороге. Чтобы придать ей хоть какую-то форму, он обмотал место бывшее раньше ладонью старой тряпицей. Со вздохом я достал из внутреннего кармана три монеты серебра и протянул их стражнику. Увидав блестящие монетки, его горевшие синевой глаза ощутимо засверкали. Он ухватил их ладонью правой руки и махнул на пики с головами левой дланью:
– Выбирай.
И в тот же миг раздался звук часов на башне Замка Мораны. Я протянул и ухватил руками две головки и потянул к себе, в тот же миг почувствовал, как от меня отбрыкиваются двое живых мальчишки.
– Дяяяденька ... Пустии....
– Фиг вам. Пойдете со мной. Вы теперь мои. Я на вас истратил последние свои деньги.
Они стояли голые и грязные на мостовой. Около меня стоял стражник. Живой и вполне так одетый в новенький доспех.
– Заклятие снято!
– Закричал он.
– Монеты откупа были заплачены!
И, казалось, весь город вздохнул. Будто морок спадал с крыш, стен зданий, прошел по улицам, и исчез во вратах замка Мораны. Овеществились люди, животные и птицы. Мир приобрел объем и смысл. А главное - город ожил. Мимо меня пробежала стайка пацанов, одетых в старье, с голыми ногами. Мостовая, раньше сложенная из лиц и черепком, засверкала желтым кирпичом. Небо приобрело свой естественный голубовато-небесный цвет. Да и воздух стал свежим. Я глубоко вздохнул и спросил стражника:
– Мне к Царице надо. Проводите, любезнейший?
– Так, а что тут идти? Вам все время прямо и прямо. Вон туда.
– И он указал в ворота высокого замка у которого я и стоял.
Мальчишки перестали вырываться, и приняли свою судьбу.
– Если попробуете убежать, я пожалуюсь на вас Моране. Так что не советую...
– От судьбы не уйдешь.
– Сказал стражник им, и пошел за мной к замку.
У врат стояли стражники, выглядевшие в одежде, как и тот что сопровождал меня.
– Кто.
– Спросили они меня, как и голова над вратами града.
– Сергей. Иду по поручению Кощея, к жене его Моране, с поручением, за водой.
– Ответил я.
– Проходи.
– Промолвили они и приоткрыли дверцу. Я протиснулся и протащил с собой мальчишек.
За воротами была насыпанная белым песчаником дорожка. Она вела прямиком к высокому крыльцу из розового гранита. Пройдя по ней, я оставил следы- вмятины. Как только мы вступили на крыльцо двери замка открылись, казалось они приглашали нас войти. Широкие ступени мы одолели быстро, и так же стремительно ворвались в сами покои Смерти.
Там, за небольшими альковами, была открытая широкая дубовая дверь с нарисованными ветками и листьями, только потом я понял - эта была живая дверь. Листья шелестели, ветки перемещались, цветы то раскрывались, то закрывались, но в тот момент я стремился увидеть Её. И поэтому не разглядывал обстановку, царившую внутри. Что я не видел? Кто был хоть раз в Петербурге, тот знает, как раньше жили цари. И пусть тут был замок Смерти, но чем она может удивить меня, пресыщенного Интернетом? Я пробежал почти целиком весь зал приемов, к видневшемуся креслу, как понял - я же грязен, и за мной на эстетически белом ковре остается цепочка следов с ошметками грязи. Да и голые мальчишки, что я буквально тянул за собой, выглядели как некий рабский придаток, что тоже не делало мне плюса. Но главное чувство было: "Я дошел!", остальное как-то истончалось под обстоятельствами моего появления тут.