Во время экскурсии по театру главный герой задавал много вопросов и казался весьма заинтересованным. Я все больше молчала, разглядывала театр и прислушивалась к их разговору. Во время беседы я узнала, что он учился на втором курсе заочного отделения ВГИКа, называл неизвестные мне фамилии деятелей искусства, а Алиса одобрительно кивала головой…

У каждого театра свой запах и цвет, своя атмосфера и внутреннее наполнение, свой характер и образ жизни. Живой театр смотрел на меня с детским любопытством, мы изучали друг друга. Внутри я не увидела ни одного окна, только искусственное бледное освещение позволяло ориентироваться в пространстве. В фойе театра была выстроена новая сцена, еще пахнущая свежими досками, зрительный зал едва насчитывал тридцать мест. Главная сцена ремонтировалась уже несколько лет подряд без особого энтузиазма. По стенам были развешаны плотные темно-зеленые шторы с ламбрекенами, годами накапливающие пыль, от них веяло неприятным застарелым запахом. Они выполняли важную функцию – прикрывали обшарпанные стены. Как же мне было жаль этот театр, как ему трудно дышать, он нуждался в срочной реанимации. Я немного отстала от своих новых знакомых и попыталась заглянуть внутрь недействующей сцены. Отыскав нужную мне дверь, я обнаружила, что она заколочена двумя деревянными досками крест-накрест.

– Ольга… – прошептала Алиса, поймав меня у заколоченной двери, – пойдем, Жук готов нас принять.

Сердце стукнуло в груди в последний раз: «Пора, пора».

Секретарь бесшумно закрыла за нами дверь, в то время как мы выстроились в линеечку в кабинете режиссера в ожидании дальнейших указаний.

Кабинет оказался неоправданно огромным и, как мне показалось, занимал почти половину театра. Самый главный восседал в кресле из бордовой кожи, курил и стряхивал пепел в черепаший панцирь. Бедная маленькая черепашка была убита ради того, чтобы этот уважаемый человек использовал ее родной домик в качестве пепельницы. «Как жестока жизнь, – подумала я и ущипнула себя за ухо. – О чем ты думаешь, Ольга? Соберись, в конце концов, ты пришла сюда не на похороны черепашки».

Режиссер затушил окурок, затем кивнул в сторону стульев, тем самым приглашая нас присесть.

Его рабочий стол был завален бумагами и прочей ерундой, как это бывает у больших начальников, назовем это творческим беспорядком или маскировкой под занятого человека. Его взгляд проскользил по нашим головам и остановился на мне.

– Представьтесь, пожалуйста, и расскажите немного о себе.

«Почему я?» – пронеслось в моей голове. Три малознакомых мне человека смотрели на меня, и я растерялась. В комнате повисла тишина. На самом деле я была очень стеснительной, не понимаю, почему всю жизнь мечтала об актерской карьере, теряла сознание даже в маршрутке при мысли, что придется громко сказать название своей остановки.

– Меня зовут Ольга, – начала я, – мне двадцать два года. Я окончила Тульский областной колледж в этом году, в июне, по специальности «режиссер театрального коллектива».

– Как интересно, – слукавил главный и достал вторую сигарету.

«Неужели», – подумала я.

– Как долго вы проживаете в Москве?

– Я приехала вчера, и за это время Москва стала для меня вторым домом.

В кабинете повисла пауза, все вопросительно ждали продолжения повествования, и я продолжила, не дожидаясь слов «Спасибо, мы вам позвоним», которые на самом деле означают – «Иди мыть полы на вокзале и не трать время впустую в ожидании нашего звонка».

– Я не помню, в каком возрасте была, когда впервые почувствовала желание работать в театре. Я никогда не мечтала быть актрисой, – соврала я – но сыграть роль повзрослевшей Лолиты я бы не отказалась.

«Боже, что ты несешь, Ольга, соберись с мыслями. Зачем ты сказала, что приехала в Москву только вчера», – мысленно ругала я себя.

Режиссер долго держал зажигалку у сигареты и наконец зажег ее.

– Повзрослевшая Лолита?!

– Я понимаю, почему автор убивает ее в финале. Ну, сами подумайте, какой бы она стала женой и тем более матерью, учитывая те жизненные обстоятельства, в которые она попала. Но если пофантазировать, она могла бы вполне неплохо закончить.

Он поперхнулся сигаретным дымом и спросил: – Это ваше любимое художественное произведение?

– Вовсе нет, рассказ «Гранатовый браслет» Куприна – мое любимое.

– Помните что-нибудь наизусть из рассказа, несколько предложений?

– «Вспоминаю каждый твой шаг, улыбку, взгляд, звук твоей походки. Сладкой грустью, тихой, прекрасной грустью овеяны мои последние воспоминания. Но я не причиню тебе горя. Я ухожу один, молча, так угодно было богу и судьбе. “Да святится имя твое”».

– Опыта работы у вас нет, – сказал главный.

– Опыта, к сожалению, нет, вы правы, – согласилась я.

– …и жить вам фактически негде, – продолжал он.

Я ничего не ответила, он просто думал вслух.

– Вас зовут Никита, – обратился он к моему сопернику, – расскажите о себе.

– Я Никита, мне девятнадцать. Я – москвич, – гордо заявил он, – в отличие от Ольги.

Спасибо тебе, мой друг, именно это надо было сказать, чтобы отодвинуть мою кандидатуру в дальний угол.

– Общеобразовательную школу закончил экстерном в четырнадцать лет. На данный момент – студент ВГИКа заочного отделения. В 2015 году окончил актерско-режиссерский факультет Высшей театральной школы на курсе Сергея Мелконяна. Кстати, я лично с ним знаком.

– Мне близко его творчество, мне нравится, как он использует минимум декораций и живой звук на своих спектаклях.

– Один раз он взял меня в Лос-Анджелес на гастроли. Это была незабываемая поездка.

– А вы, Ольга, как находите постановки Сергея Мелконяна?

– А? Постановки? – честно, никогда ранее я не слышала ни имени, ни фамилии этого известного человека и уж тем более не смотрела ни одной его постановки. – Ну, ничего так, вполне себе… ничего… и «живой», как вы сказали, звук в его постановках мне тоже очень нравится.