Шрифт:
– Пришла наконец, - сказала королева довольно раздраженно, - скажи на милость, где тебя носило все это время?
– Но вы же сами...
– Мне не нужны оправдания, Роми, мне нужно точное и четкое исполнение обязанностей. Впредь будь добра, приходи сразу, как только тебя позовут.
Ромейн присела, крепко сжав губы. Она была обижена несправедливым обвинением Оливетт. Разве не королева сказала утром, что сегодня она отпускает ее на весь день?
– Ты должна передать принцу Филиппу вот это, - королева показала девушке бумагу, которую до сих пор сжимала, - лично в руки. Поняла?
– Да, госпожа.
– И, разумеется, никто не должен видеть, как ты это делаешь.
– Конечно, госпожа.
– Ответа не дожидайся. Сразу возвращайся сюда. Ясно?
– Да, госпожа.
Оливетт шагнула к ней и протянула записку, Ромейн взяла ее и уже хотела положить в карман, но королева вдруг схватила ее за запястье.
– Не смей читать ее, Роми, - прошипела она.
Глаза у девушки расширились.
– Я и не собиралась, - отозвалась она довольно резко.
– Вот и хорошо. И не пытайся. И не болтай лишнего.
Сказав в третий раз "да, госпожа", Ромейн убрала записку в карман и вышла в корридор. Злость снова поднялась в ней душной волной. Да что же это такое? У Оливетт плохое настроение и она срывает его на всех подряд? Три нешуточных обвинения в ее адрес! Нерадивая, нерасторопная, читающая чужие письма и болтающая об этом направо и налево. Раз так, то зачем она вручила ей это послание? Если никому не доверяет, пусть несет его сама.
Ромейн прервала свои мысли, с силой вонзив ногти в ладонь. Хватит. Что бы там ни было, ей нельзя злиться. Теперь-то она прекрасно осведомлена о том, что бывает потом. Все довольно.
Люк встретил девушку с каким-то встревожено-виноватым лицом. Узнав, зачем она пришла, парень кивнул и покосился на дверь, не спеша подходить к ней. Ромейн догадалась о причине мгновенно. Видимо, не только у королевы сегодня плохое настроение.
Все же, слуга пересилил себя и отправился докладывать. Дверь он прикрыл за собой плотно, но все равно девушка уловила одну фразу, сказанную достаточно громко. И эта фраза, звучала следующим образом:
– Пусть проваливает к чертям.
Люк недолго задержался после сказанного. Вернувшись в приемную, он посмотрел на Ромейн совсем виновато. Потом кашлянул и проговорил:
– Мисс Шиниз, мне очень жаль.
– Я слышала, - отчеканила она, поворачиваясь к выходу.
– Прошу вас, не обижайтесь, - Люк протянул руку, чтобы удержать ее, но Ромейн отстранилась даже не глядя, - мисс Шиниз, мне очень неприятно вам это говорить, поверьте.
– Вас я не виню, мистер Тернер, - девушка пожала плечами.
Дверь покоев отворилась и повелительный голос сказал:
– Мисс Шиниз, зайдите.
Люк прерывисто вздохнул. Ромейн, сузив глаза, глядела на образовавшуюся щель, борясь с желанием отплатить принцу той же монетой. Победила выдержка и хорошее воспитание, вбитое ей в голову так прочно, что магическим основам до него было далеко. Она развернулась и вернулась обратно. Вошла в комнату. За ее спиной громко хлопнута дверь.
– Что там еще?
– холодно осведомился Филипп.
Впрочем, тон у него был не просто холодным, он был ледяным. А серые глаза смотрели на Ромейн так, словно хотели вогнать в пол по самые уши.
– Послание от ее величества, - девушка церемонно поклонилась, вручая ему записку.
Смотрелось это очень изысканно, жаль, что посланию королевы было до этого далеко. Сдерживая злость, Ромейн не думала о том, что лежит у нее в кармане, скомкав бумагу так, что та стала похожа на бесформенный ком.
– Что это такое?
– презрительно фыркнул принц, не спеша брать записку и смотря на нее, как на дохлую крысу.
Только сейчас Ромейн обратила внимание на то, что ему протягивала. Она закусила губу.
– Вот черт, - вырвалось у нее.
И хоть прозвучало это тихо, Филипп все равно услышал.
– Простите, - девушка развернула скомканную бумагу и как могла, разгладила ее.
– Как мило, - заметил принц, вдоволь насладившись этой неловкой сценой, - и вы предлагаете мне "это" читать?
Ромейн посмотрела на послание, даже в разглаженном состоянии выглядевшее жалко и поняла, что влипла.
Двумя пальцами Филипп взял у нее бумагу и не разворачивая, порвал в клочки, которые не бросил на пол, а держал на ладони.
– Протяните руки, мисс Шиниз, - велел он, - не так. Сложите их лодочкой. Правильно.
И он высыпал в протянутые руки Ромейн обрывки бумаги.
– Передайте ее величеству мой ответ и не вздумайте обронить хоть кусочек. Откуда у вас кровь?
Ромейн не сразу сообразила, что это был уже вопрос. Она очень спокойно и неторопливо пересыпала обрывки в карман и только после этого посмотрела на ладони. На обеих темнели полукруглые вмятины от ногтей, но левая рука поработала лучше, чем правая и теперь из порезов выступила кровь.