— Тем более ты не угадал, Костя, — меланхолично вставил тот. — Встретил я не Хуана, а Диану, — тон рассказчика смягчился, на губах появился намек на улыбку. И наблюдающему за фантомом Владу показалось, что Жозефа унесли волны воспоминаний.

Так оно и было. Жозеф не любил рассказывать о себе, не любил вспоминать… не любил, потому что в те далекие времена он был действительно живым: ярче и острее чувствовал, умел наслаждаться каждым прожитым мгновением… но сейчас он волей-неволей мысленно погрузился в прошлое.

Он был совсем мальчишкой тогда…

…Голод. Голод был его постоянным спутником. Есть хотелось до головокружения — всегда. Вот только добыть еду было непросто…

Иногда удавалось стащить что-то съедобное на рынке — порою удачно, порою — с последствиями. Время от времени какая-нибудь добрая душа угощала его булкой или фруктами — но это случалось так редко!.. и этого было слишком мало для растущего детского организма.

И вот появилась Она. Диана.

Он встретил ее на базаре возле прилавка с фруктами. Воспользовавшись тем, что женщина отвлеклась на беседу с торговцем, помогающим ей выбрать виноград и яблоки, мальчик украл ее корзинку, рассчитывая найти хлеб, сыр или, на худой конец, овощи. А обнаружив переливчатый шелк и искрящийся атлас, заплакал от обиды — в те дни он еще умел плакать.

Жозеф сидел под каким-то навесом, размазывал по щекам грязные соленые потоки и громко шмыгал носом. Роскошные, блестящие на солнце ткани в другой момент привели бы его в восторг… но сейчас паренек с бОльшим удовольствием полюбовался бы заплесневелым хлебом!

— Ты не любишь шелк? — раздался незнакомый женский голос.

Жозеф вздрогнул и вскинул голову. Над ним возвышалась статная женщина в умопомрачительном бордовом платье — кажется, именно у нее он стащил злополучную корзинку.

Густо покраснев, Жозеф пробормотал что-то невразумительное.

— Из этой ткани я хочу сшить себе платье, — пояснила красавица, присев рядом с мальчиком. — Вернее, шить буду не я, а моя портниха.

Жозеф не понял ни слова из этой краткой речи. Просто смотрел на женщину с немым восхищением — и не знал, что сказать, как оправдаться…

— Кто ты? — не дождавшись никакой реакции, мягко спросила прекрасная незнакомка.

— Жо… Жозеф… — откашлявшись, робко ответил он.

— А я — Диана. Откуда ты, милый Жозеф? Где твои родители?

— Не знаю. Их нет.

Диана свела брови, в ее шоколадного цвета глазах появилась озабоченность.

— Значит, ты сирота.

Жозеф пожал плечами. Он плохо понимал значение этого слова.

— Где ты живешь? — продолжала осторожно расспрашивать женщина.

— Нигде. Везде. На улице, — отрывисто отозвался он.

Диана покачала головой:

— Так не пойдет. Это не дело.

Жозеф сразу ощетинился:

— В приют я ни за что не вернусь! — в его голосе прозвучали воинственные нотки. Мальчишка напрягся, готовый в любой момент бежать наутек.

— Тебе в приюте было плохо?

— Да. Там плохо.

— Неужели на улице лучше?

— Лучше! — с вызовом подтвердил он.

— Зато в приюте кормят.

— А тут — свобода!

— Вот как… — удивленно протянула Диана, с интересом приглядываясь к мальчишке. — Свобода для тебя важнее еды… похвально. Что ж… — она еще пару минут поразмышляла, потом заговорила вновь: — У меня есть предложение. Приглашаю тебя к себе в гости. Поешь, вымоешься, поспишь. Захочешь — останешься навсегда. Захочешь — уйдешь. И будешь возвращаться, когда проголодаешься. Ну, как?

— Если захочу — уйду? — настороженно уточнил Жозеф.

— Да. Зачем мне удерживать тебя силой?

Паренек исподлобья взглянул на нее, мгновение помедлил, колеблясь, потом нерешительно кивнул.

В гости в Диане они ехали в шикарной карете. Кучер покосился на чумазого спутника изысканно одетой дамы с сомнением, но ничего не сказал.

…Увидев шикарный трехэтажный особняк, окруженный не менее роскошным садом, Жозеф обомлел.