Домик садовника был небольшим, но в сравнении с сырым общим бараком, пропахшим потом и кислым супом (именно его чаще всего подавали на завтрак) казался дворцом. К тому же, располагался в саду, вблизи господского особняка, что тоже было плюсом.

Да и Томас был добрым стариканом и не слишком бдительно следил за своим помощником, не перегружая его работой. А еще владел неплохой библиотекой — и охотно позволял Хуану в ней копаться. Правда, читал новоявленный молодой садовник с трудом, но вскоре вполне освоился и даже вошел во вкус.

Литература немного примирила Хуана с действительностью и притушила вечно тлеющее пламя его ненависти. Более того, у парня созрел план — помощник Томаса уже видел себя в роли предводителя восставших рабов. И этот план вполне мог реализоваться… не вмешайся в судьбу будущего мага Кандида.

Хуан и раньше ее видел, конечно. Хозяйская дочь, она царственно проходила по саду, начисто игнорируя слуг. Ночами напролет красотка пропадала на увеселительных мероприятиях, возвращаясь под утро, порою — в компании мужчин. И почти всегда — в одурманенном состоянии.

Хуан издали любовался своей роскошной госпожой, хотя при этом испытывал к ней понятную неприязнь. Красива, умна, богата, бессмертна… и, что важнее, — свободна. Ну как такую не возненавидеть?! Ведь в книгах, которые успел к тому моменту прочесть парень, свобода ставилась превыше всего.

Впрочем, как выяснилось, ненависть к Кандиде была довольно непрочной… или надуманной. А может, правы те, кто утверждает, будто от ненависти до любви один шаг? Как бы там ни было, но более близкое знакомство Хуана с Кандидой все расставило по своим местам.

Она подошла к нему однажды утром. Еще сонная, без макияжа, женщина была, тем не менее, хороша собой.

— Доброе утро! — поздоровалась Кандида своим низким выразительным голосом и широко зевнула, прикрыв рот ухоженной ладонью с перламутровыми ноготками.

Хуан в этот момент обрезал розовый куст.

— Доброе… — протянул парень, настороженно глядя на шикарную шатенку. Ее длинные каштановые волосы, влажные после недавнего душа, ниспадали на плечи, а изящество форм подчеркивал черно-оранжевый пеньюар с тугим поясом. Да, Кандида была очень эффектна! Но что ей нужно от него, простого слуги?!

Она смерила его задумчивым взглядом и лениво спросила:

— Тебя зовут Хуан, кажется?

Он воззрился на нее с откровенным изумлением:

— Вы знаете мое имя?!

— Да, знаю, — пожала плечами женщина, сделав глоток из большой чашки, от которой веяло густым мясным ароматом. Еще не завтракавший Хуан судорожно втянул носом воздух и подавил вздох. До чего же хочется есть!

— Ты голоден? — подняла брови Кандида.

— Рабы всегда голодны, — желчно заметил он. — Нас не перекармливают, знаете ли!

Она, против ожидания, не рассердилась, только усмехнулась и протянула чашку Хуану:

— Бери! Это только бульон, зато жирный и наваристый. Лучше, чем ничего.

Полминуты Хуан озадаченно смотрел на женщину, потом нерешительно принял чашку из ее рук и сделал неуверенный глоток. Бульон оказался горячим и очень вкусным — особенно для того, кто постоянно недоедает.

— Спасибо, — поблагодарил Хуан, вытирая губы тыльной стороной ладони. Помедлив, с подозрением добавил: — Только вот… зачем?

— Что — зачем?

— Вы всегда подкармливаете рабов?

Полные губы Кандиды дрогнули в улыбке:

— О нет! Я вовсе не благодетельница. Я угостила тебя по той же причине, по которой выяснила у садовника твое имя.

— И что же это за причина такая? — напрягся Хуан, ожидая чего угодно.

Чего угодно — но только не ответа Кандиды:

— Причина проста. Ты мне нравишься! — красотка взяла обратно свою чашку и, глядя в глаза парню, отпила бульон.

Хуан не знал, что сказать и как реагировать. В его жизни было крайне мало женщин: юные рабыни, работавшие с ним в поле, побаивались мрачноватого некрасивого брюнета, вечно погруженного в свои мысли и отличающегося слишком угрюмым нравом, А тут — внимание со стороны господской дочери! Причем она не брезгует пить с ним из одной чашки… Хуан невольно ощутил себя польщенным.

— Я хочу, чтобы ты стал моим личным слугой, — сказала Кандида, прервав затянувшуюся паузу.

— Это предложение? — хмыкнул он.

— Это приказ! — с улыбкой поправила госпожа.

…Наступил совершенно головокружительный период в его жизни. Страстные ночи, сон до полудня, обильный завтрак в постели… затем следовал день, наполненный томной негой или адреналиновыми забавами, и веселый вечер тет-а-тет с Кандидой либо в компании ее приятелей. Все было замечательно! Правда, Хуана задевало пренебрежение, с которым знатные друзья его роскошной любовницы относились к нему, смертному рабу. Они смотрели на него, как на живую говорящую игрушку. И, как вскоре убедился парень, — не без оснований.