***

Копаться в архивах Тюленичев мне не мешал. Не до того Лёне было. Оборона отнимала у него все силы. И Силы тоже. Меня к штабу близко не подпускали, а вот Стёпе, как ни странно доверили руководство артиллерийским расчётом. Бобров и вовсе стал командиром роты малолетних головорезов и обучал их приёмам рукопашного боя. Были у Лёни и вполне взрослые, опытные бойцы, из бывших военспецов, которые прошли курс боевой магии под управлением Шамана, да и вообще, чувствовалось, что к войне он готовился вполне основательно. Армия графини была многочисленней, отряд Тюленичева был профессиональней. Так что силы Лизы и Лёни были примерно равны, и осада затягивалась на неопределённое время. И мне не оставалось ничего кроме как зарыться в документы и пытаться обнаружить закономерности событий последних лет.

А документы попадались интереснейшие. Прежде всего, донесения агентуры. С изумлением я обнаружил, что Тюленичев сохранил и даже значительно расширил агентурную сеть колдунов, работавших ещё против Жреца. Но он её переориентировал. На сбор информации о Николаиче. Оказывается, в Замке работали как минимум три стукача. Теперь уже никогда не узнаем, кто были предатели с кличками «Перец», «Нава» и «Мертвяк». Я прочёл подробнейшие отчёты о своих похождениях с Бобровым. Читать про себя мне было стыдно. Я был похож на дурачка, которому поручили подпирать столб, чтобы не упало небо. Я был преисполнен сознанием важности выполняемой миссии, а на деле Николаич старался держать меня подальше от Зоны. А в Зоне и он, и Лёня упорно что-то искали.

Вторая часть донесений посвящалась поискам места под кодовым названием «точка Z». И судя по всему, Николаич в своих поисках продвинулся значительно дальше. И Тюленичев стал следить за ним. В документах фигурировали понятия «карта», «ключ» и «отмычка». И шла речь о неведомой «россыпи», за которой все также охотились. Уже при слове «россыпь», у меня шевельнулось смутное подозрение, которое превратилось в уверенность, когда я добрался до нескольких листков, исписанных личным шифром Николаича. Я знал этот шифр. Я сам его и придумал ещё в интернате и показал Николаичу. А значит, он предполагал, что когда-нибудь эти записи могут попасть мне в руки, и я их прочитаю. Ну, я и прочитал. И мне срочно понадобился Бобров.

– Костя, - сказал я, - мне надо послать гонца.

– Дык чего бегать?
– удивился Бобров.
– У меня есть.

– Мне надо послать человека с секретной миссией. Тайно, - уточнил я. Разговаривать с Костяном надо именно так - не давать увести разговор в сторону и четко задавая азимут. Тогда он способен на нестандартные решения.

– Блин, я уж подумал, ты выпить хочешь, - продолжал он прикалываться, но уже думал, что предпринять.

– Это должен быть человек, которому можно доверять. Его исчезновение должно пройти незаметно от Тюленичева, поэтому ты, я и Стёпа отпадают.

– Ты скажи, хотя бы, против кого дружить будем?

– Как всегда, против всех.

– Это хорошо, это я люблю. Как в старые времена.

– Типа того.

– Ну, если против всех, есть у меня человечек на примете. Ты его знаешь.

– Кто?

– Пойдём покажу.

Он провёл меня тёмным коридором к каморке, на дверце которой гордо было выбито по трафарету - ДЕКАНАТ.

***

– Этот мой визиви, с которым у меня ментальный контакт, - говорил Максим, отщипывая кусочками запечённую в соли скумбрию.
– Он человек неплохой, несмотря на то, что уголовник. Я его сам гонял, когда ещё в ментовке служил. Но туповат. Приходится его направлять, подталкивать к нужным решениям. Нет, сам он об этом не догадывается. У него даже не хватает воображения удивиться - а откуда это у него взялись познания в области квантовой механики и элементарной физики.

– А у тебя они откуда они взялись?
– спросил Владимир.

– Ну, я время даром не терял, - сказал Максим. Он вытер руку салфеткой, помяв её в пальцах. Встал, потянулся. Задумчиво поглядел на женщин. Они нагишом плескались в озере. Напряжение последних дней отпустило, и Ольга с Наташей резвились как маленькие. Владимир взял бутылку с вином, рассеяно поболтал и поставил, не отхлебнув.

– И что сейчас твой визиви поделывает?
– спросил он.

– Сейчас он развил бурную деятельность, - оживился Максим.
– Он очень тонко выбрал момент, когда две Силы сцепились между собой. И пока им не до него, он обшаривает Зону в поисках... собственно, можно сказать в наших поисках. Он долго готовился к этой экспедиции. Он собрал команду таких же, как он сам, отпетых уголовников. Он нанял за большие деньги научников, которые ещё не загнулись в бардаке последних лет. Он взял охрану из опытнейших сталкеров и вооружил их огнестрельным оружием. И купил много, я подчёркиваю - много патронов. У него есть даже дирижабль, оснащенный сканерами, детекторами и эхолотами. И теперь преисполнен решимости установить монополию на производство синих кристаллов.
– Максим хихикнул.
– Он воображает, что это как бы такое дерево, типа яблони, плодоносящей артефактами.

– А чему ты радуешься?
– Владимир снова взял бутылку, посмотрел на неё удивлённо и снова поставил не отпив.
– Если он и правда установит эту самую монополию, этот отморозок, представляешь какие «понятия» он установит? Уж лучше тогда был бы Жрец.

– Жрец хуже, - жёстко ответил Максим. И помолчав, продолжил.
– А этот... он бы установил, да кто ж ему даст? Ты так и не понял. Я контролирую его. Не постоянно, конечно, чтобы ничего не заподозрил. Но при необходимости могу полностью подчинить своей воле.

– Тогда почему ты не заставишь его отказаться от экспедиции?

– Он нам нужен. Он нас выведет отсюда. У него «ключ». А выбираться нам надо побыстрее. Я чувствую, как всё меняется. Мне становится труднее управлять локацией.

– Слушай, - Владимиру пришла в голову забавная мысль, и он осторожно спросил: - А ты вот это... подчинять своей воле... только этого придурка можешь? Или кого угодно?

– Не знаю, - медленно ответил Максим.
– Я пока не пробовал.

***

Шамана я не узнал, пока он не заговорил своим двойным голосом. Он очень сильно постарел, и я впервые увидел его не в наряде колдуна, а в обычном цивильном костюме. Они чаёвничали за шикарным антикварным столиком - Шаман, зомби и Сергей. При виде меня зомби поставил чашку и весь поджался. Напрасно, я его не винил.