В семье у него не все было ладно. Ребенку не было и двух лет, как жена Марика Полина, красивая фактурная женщина, возобновила встречи с парнем, с которым встречалась несколько лет до того, как вышла замуж за Марика. За внешней веселостью друга скрывались глубокие переживания. Вскоре они разошлись, жена вернулась к тому, с кем встречалась раньше. Марик стал жить один, и я довольно часто бывал у него.

Толпа желающих попасть в клуб милиции с каждой неделей увеличивалась. Мы становились популярными.

В августе один из знакомых музыкантов попросил меня выручить его и поиграть временно, по будням, в ресторане, находившемся за чертой города. Большая ресторанная терраса выходила на Киевское шоссе. Дело было ранним вечером двадцатого августа, солнце еще приятно грело. Мы вышли покурить, и увидели танковую колонну, военные машины с солдатами, грозно ползущие по шоссе. В ресторане сидело четыре человека, и администратор сказал нам, что мы можем пока-что не играть. Он наблюдал с нами. Вот уже полчаса, как эта пугающая военная змея вьется по дороге и конца-края ей не видно. Колонна шла уже два часа. Мы успели поиграть и вышли опять. Было темно, колонна все ползла. Через несколько дней весь мир узнал, что Советам не понравились реформы Дубчека, и они решили изнасиловать Чехословакию. Туда и ползла эта "гремучая змея". Позже узнал, что одним из соратников Дубчека был мой однофамилец Ота Шик.

Конец иллюзиям

Женщина получает больше удовольствия от измены, чем мужчина: для него это не бог весть какое событие, для нее же измена всегда означает месть, или страсть, или грех.

(Этьен Рей)

Лето на исходе, скоро приедет Ира. Вдвоем с Робиком с букетами цветов мы встречали жен. Ира была рада цветам, но все же я заметил какое-то беспокойство в ее глазах, но списал его на дорожную усталость. Дома, не успев разложить чемоданы, я набросился на нее. Она с жаром ответила.

В этот день у меня была репетиция. Ира сказала, что ей нужно ненадолго зайти в театр. Мы договорились встретиться у мамы.

Я пришел раньше нее. Сразу за мной вернулась с работы мама. Папа и Лёня были дома. Через некоторое время зашла Ира. Она была очень бледна и сразу села на стул.

– Ира, что с тобой, ты очень бледная, может, заболела?
– спросил я ее участливо.

– Да нет, ничего, просто голова немного закружилась.

Все смотрели на нее. Она встала.

– Я пойду домой.

– Ой!
– вскрикнула мама.
– Ира, у тебя все ноги в крови!

Все уставились на Ирины ноги. Из-под платья по ногам обильно стекала кровь.

– Ира! Что случилось, ты что, поранилась?
– забеспокоился я.

– Да какой там поранилась! Аборт она сделала!
– выкрикнула мать, оперлась рукой о стол, другой рукой взявшись за сердце.

– Ира, какой аборт?!
– промямлил медленно я.

– Какой, какой - обыкновенный аборт, ты что, не понимаешь?!
– громко, молотом по голове, кричала мама.

Папа с Лёней подняли глаза на Иру. Она брызнула слезами.

– Я пойду.

– Никуда ты не пойдешь, ты что, сдохнуть хочешь?! Говори, где делала аборт!
– требовала мать.

Ира стоять не могла. Села. Молчит.

– Говори, где делала?!
– наступала мать.

Что-то очень больно обрывалось в сердце.

– Я не могу, - всхлипнула Ира, растирая слезы по щекам.

– Тебя не дочистили! Ты или сдохнешь, или скажешь адрес! Твой муж поедет и привезет ту, которая тебе делала - а если ты не скажешь, придется вызывать "скорую", и ты обязана будешь сказать, кто и где! И ее посадят!

Ира еще пуще разрыдалась.

– Хорошо, - произнесла она тихо.

– Давай адрес!
– командовала мать.

Ира еле слышно назвала адрес.

– А ты чего в стенку уставился?!
– вывела меня из прострации мать.
– Бери такси и привези горе-докторшу! И побыстрее!

Я быстро встал и вышел. Такси ловил недолго и через двадцать минут привез перепуганную, благодарную докторшу. Мама накрыла кухонный стол простыней, поставила миску с кипяченой водой. Мы все вышли.

Я подошел к окну - уставился в ступоре на улицу. Сердце сжималось так, что казалось - вот-вот разорвется. Все тихо сидели за столом. Мама молчала. Иногда она знала, когда нужно помолчать. Голову клонило книзу. Видимо, давила тяжесть роскошных рогов. Никто не проронил ни слова.

Наконец врачиха позвала нас. Ира сидела очень бледная. Докторша уже собрала свой инструмент и свернула окровавленную простыню. Уже в дверях обернулась ко мне и сказала:

– У вас была двойня, а тебе, - бросила взгляд на Иру, - нужно лечь!

Жена легла на наше с ней бывшее ложе. Мы снова вышли в комнату и сели за стол. Говорить было не о чем. Лёня смотрел на меня. В его глазах блестели слезы. Мама пошла поставить воду на чай. Через пятнадцать минут Ира встала и сказала, что пойдет домой.