Лицо Ивана Васильевича налилось гневной кровью, но голос прозвучал почти спокойно:

– Ну, хорьки душножопые, ответите вы мне за свою ложь.

Помолчал глядя в окно, и приказал:

– Завтра прибудешь вместе с Собакиной, я разберусь в этом деле. Ступай, князь.

Я поклонился и отправился домой.

Дома меня встретил пир горой. За стол, правда, ещё никто не садился, но лёгкие закуски слуги разносили на подносах. Во дворе музыканты наяривали 'Камаринскую', а мастера вместе с жёнами отплясывали что есть мочи. Орлик Ильич уморившись сидел в кресле и прихлопывал руками в такт пляске, а раскрасневшаяся Людмила Борисовна сидела рядом, поглаживая супруга по плечу.

– Ну что там у царя-батюшки?

– Велел он строить заводы по выделке тягачей и паромобилей, ещё раз очень хвалил мастеров. А ещё велел доставить к нему Феофилу Богдановну, поскольку донос на меня поступил, что якобы я её унижаю.

– Ха-ха-ха!
– расхохотался Орлик - Вот тут доносчики оплошали. Царь-батюшка такой человек, что всё сразу поймёт, распознает любую ложь и солоно доносчикам выйдет, ох солоно!

– И я на это надеюсь и уповаю.

– Не волнуйся, Саша - вступила в разговор Людмила Борисовна - царь-батюшка молод годами, но умудрён разумом и душой проницателен.

Подошел важный, преисполненный значимости и благодушия Осип Иванович. Свою медаль он отполировал до блеска, и она ослепительно сверкала на его груди. Я оглянулся: все мастера были с медалями, и только я не надел свой орден. Нехорошо что забыл, надо исправить.

– Денис, помоги-ка закрепить награду!

– Позволь мне, Александр Евгеньевич.
– раздался рядом голос, это конечно же, была Феофила.
– Докладываю: праздник приготовлен, ожидали только тебя. Давай свою награду, я закреплю.

Одно мгновение, и орден закреплён, и Феофила отступила на шаг:

– Какая красота! Поздравляю, Александр Евгеньевич с орденом, и желаю тебе заслужить все награды от царя-батюшки.

– Феофила Богдановна, великий государь ждёт тебя завтра вместе со мной в Кремле, в своих палатах.

– Зачем?
– испуганным голоском спросила Феофила.

– Видишь ли, Феофила Богдановна, поступил донос на меня, что я тебя здесь держу против твоей воли, в чёрном теле.

– Но это же неправда!

– Вот об этом завтра и скажешь великому государю. Он привлечёт на суд наследников Архипки Собакина и спросит за твои обиды.

– Я их видеть не желаю, но за ради правды готова пойти на царский суд

– А ещё великий государь прослышал про светоскоп и рисованные тобой сказки на стекле, и пожелал лично посмотреть на новую забаву. Ты готова продемонстрировать своё искусство?

– Скажешь тоже, искусство - засмущалась Феофила.

– А о чём речь, что за светоскоп?
– заинтересовался Орлик.

– Эту новую игрушку Александр Евгеньевич придумал: в коробке горит лампа, а когда в неё вставляют стеколышко с рисунком, то на стене появляется это самое изображение. Так мы нарисовали сказки, Александр Евгеньевич подарил одну сказку вместе со светоскопом князю Гундорову. Орлик Ильич, это такая красота, просто не передать словами! Сегодня с утра примчался гонец от Радмилы Егоровны, слёзно она просила прислать ей те сказки, что имеются. Я отослала, ты не против, Александр Евгеньевич?

Я отрицательно помотал головой. С чего мне быть против, да и предназначались сказки именно им в подарок, а выпрошенный подарок дороже и ценится.

– А ещё я подумала, и отвезла сказки самолично. И предложила княжнам приезжать и самим участвовать в рисовании новых сказок.

– Ты с ума сошла, Феофила Богдановна. Радмила Егоровна тебя за такую дерзость не убила на месте?

– Глупый ты глупый, хоть и умница, Александр Егорович! Ничего-то ты в женской душе не понимаешь! Да какая женщина откажется поучаствовать в создании такой красоты? Княжны от восторга чуть не по потолку бегали, а Радмила Егоровна и сама тоже напросилась. Ну, вроде как приглядеть за внучками, ага.

– Ну раз такое дело, то милости прошу, пусть наезжают, хоть ежедневно.

– Да их теперь отсюда будет метлой не вымести, барин ты мой добрый!

– А нам, своим мастерам, не покажешь сказки, - вступил Орлик - а, Александр Евгеньевич?

– Непременно покажу, причём сразу всё что имеется. Но прежде прошу всех за стол, тем более что плясуны угомонились.

Посидели славно. Выпили и за царя-батюшку, и за державу нашу, и за нашего начальника князя Гундорова и его боярство, и за его орден, и за награды каждого присутствующего, и за семьи... Медовая, что была на столе, была не крепче пива, и вкусна необычайно, так что и за царя-батюшку выпили ещё разиков пять, и по награждённым прошлись с тостами.