– Зато мы точно знаем, где Фест.

– Набрать кузницу?
– Касс улыбнулась.

– Если бы ты знала, как хороша твоя улыбка, ты бы улыбалась, не переставая.

– Если бы ты знал, как приятны твои комплименты, ты бы выдавал их мне один за другим... И ведь знаю же, он там, что ж не ответить на вызов?
– Касс задумалась на минуту и спросила: - Как ты думаешь, что он там без конца кует?

– Человек впервые в жизни почувствовал, что кому-то нужен...

Касс округлила глаза. Вид у нее сделался, будто девушка уразумела нечто, крайне важное, чего раньше долго уяснить себе не могла.
– Я знаю!

Торжественно объявила она.
– Трезвенность свою он там кует.

Уэшеми засмеялся: - Неплохо!

И непонятно было, на чей счет отнести это одобрение, то ли на шутку Касс, то ли на внезапную трезвость Феста, известного на весь Посейдонис пьянством и дружбой с таким же горьким алкоголиком Вахом.

Действительно, с тех самых пор, как сын Зева наловчился работать с кентаврами в кузнице, он блаженствовал. Несмотря на окружавший хаос и мучительное ожидание конца, Фест чувствовал себя абсолютно счастливым: оказавшись не просто нужным, а нарасхват. Без лишних разговоров шел всюду, куда его звали: там помогал соорудить лодку, там плот, в другом месте чинил брошенный во время мятежа и заново кем-то найденный аэробиль. Гордо хромая, Фест вышагивал вокруг, что-то вымерял, что-то проверял, что-то придумывал. Времени даже на сон у него почти не оставалось, не говоря уже о пьянстве.

– Не отвечают, - подытожила Касс.
– И никому мы с тобой не нужны!

– Почему же не нужны? Просто заняты все очень...
– Уэшеми посмотрел в окно.
– Вообще-то и нам пора. Если ты отдохнула, давай, полетаем?
– предложил он.

– Да, наверно, надо, - согласилась Касс.
– Пока оно, - девушка подчеркнула это "оно": - Пока оно спит.

После очередной серии толчков они вдвоем облетали Посейдонис: фотографировали, снимали на виз, заносили в память аэробиля. Наконец, запоминали. Все, что происходило вокруг, в том или ином виде.

Первыми рухнули жилища бедняков и рабов в нижнем городе. Затем дома, разбитые бунтовщиками, обессилевшие еще раньше от разграбления и загаженности.

Парнас пока не пострадал, нижний и средний Олимп - вроде бы тоже. Верхний же Олимп по-прежнему скрывался под защитным колпаком. Молчал. Даже прекратились боевые вылеты.

– И то хорошо, - оценил, покачивая головой, Ноэл прежде, чем окончательно нырнуть в свое укрытие.

Центральная площадь, храмы Посейдона и Клейто, окружные улицы и скверы оставались невредимыми, если не считать многочисленных, но еще не смертельных ран, нанесенных городу повстанцами.

Уэшеми и Касс пролетели над Елисейскими полями.

– Ну, здесь все, как было, - сказала Касс.
– Мрачно, торжественно, боязно.

– Покой да тишина.

– Как странно.

Сверху, сквозь темно-зеленую листву невозможно было разглядеть ни строения, ни ограды, ни живой души.

– Мне кажется, вся атмосфера здесь пропитана ожиданием смерти, - прошептала Касс.
– Впрочем, сейчас это уже не только здесь. Кажется, в воздухе висит общее напряжение и сгущается обреченность. Осязаю всеми шестью чувствами...

Посейдонис волновался. Везде образовывались, распадались и собирались заново группы людей. Обсуждались последние события, землетрясения, предсказания Ноэла о гибели Атлантиды. Имя учёного не сходило с уст. Время от времени то в одной, то в другой группе вспыхивало имя Лона, предсказания которого тоже, непонятным, правда, образом, стали известны. Основными темами разговоров сделались защитное поле и чакры. Всё чаще и чаще вкрапливалось и неслось от одной группы к другой слово "Наказание".

Дом Рамтея оказался пустым, двери настежь: исчез даже гном с веревкой.

– Неужели, улетел совсем, - спросила Касс.

– Между прочим, виз перестал работать, - сообщил Уэшеми.
– Я опять пытаюсь набрать Феста или отца...

– Как, не работает? Не отвечает?

– Нет, - вздохнув, возразил Уэшеми.
– Не включается на связь.
– Уэшеми помолчал, а когда заговорил вновь, Касс не узнала его голоса.

– Это конец, - заявил Уэшеми.
– Понимаешь? Всё.

Он сразу же, по-видимому, справился с собой. Во всяком случае, голос его опять стал спокойным и деловитым.

– Связи нет.
– Уэшеми посмотрел на подругу с виноватой улыбкой.
– Я думаю, осталось еще дня два, максимум, - три... Не больше.

– Я боюсь, - только и сказала Касс.

Уэшеми пожал плечами и сказал обыденно просто: - Бояться надо неведомого, а тут... Все известно наперед, чего уж тут бояться? Мы же знали, что произойдет...

– Все равно боюсь.

– Да, - спокойно согласился Уэшеми.
– Конечно... И я тоже... боюсь...
– неожиданно признался он.

– Знаешь, я хочу посмотреть... Интересно, цел ли еще Веселый Грот, - вдруг предложила Касс.
– На прощанье...