Шрифт:
– Это другое дело... Я думала, ты нарочно меня отталкиваешь... Прогоняешь к ним...
– Что ты... Просто я не хочу, чтобы твое решение строилось на одних эмоциях. Не хочу навязывать свой опыт... Свое понимание... Не хочу склонять ни в какую сторону. А с ними безопаснее... Тем более, раз уж в тебе всё ещё так сильна жажда жить... Но это совсем не значит, что отталкиваю. Даже, если б захотел, я не могу тебя прогнать: мне без тебя скверно...
– Ну вот, а мне предлагаешь остаться с ними... Знаешь, как мне без тебя худо... Обещай, никогда-никогда-никогда не гнать меня к кому бы то ни было...
Теперь Касс окончательно успокоилась и перестала плакать. Она еще что-то говорила, но уже, не горячась, лениво, и ни на чем больше не настаивала. Она сидела, уткнувшись лицом в плечо Уэшеми, чувствуя сквозь тонкую ткань его комбинезона теплый запах живой кожи. Напоследок, девушка всхлипнула еще разок и улыбнулась.
– Я обслюнявила тебе все плечо...
– Не только обслюнявила, но вдобавок еще и обсоплила...
Он взял в обе ладони ее лицо, отодвигая от своего плеча. Ее глаза оказались на уровне его губ, и поэт незамедлительно поцеловал мокрые ресницы, а потом - щеки подруги.
– Если кто войдет, подумает, мы сошли с ума, - прошептала Касс.
– Правильно подумает, - подтвердил Уэшеми. Он засмеялся. Смех его звучал совершенно счастливо: - Мы на самом деле сошли. А ведь здорово: вокруг разрушение, ужас, а мы намереваемся заняться любовью... И мы правы...
– Когда ты со мной...
– в голосе Касс появились загадочно-шутливые нотки: - Когда мы намереваемся заниматься любовью... Мне тогда наплевать и на ужас, и на разрушения...
– Вообще-то гигантом, в этом смысле особенно, я себя до сих пор как-то не считал, - смущенно признался Уэшеми.
– Значит, я тебя сочту, - засмеялась Касс.
– Хоть в этом буду номер один... А если честно, - не имеет значения, гигант, не гигант... Мне нравится прижиматься к тебе... Мне нравится вдыхать твой запах... Мне нравится с тобой целоваться... Все остальное прикладывается, а само по себе, оно, оказывается, существенного значения не имеет...
– Если ты намекаешь на что-то, не особенно для мужчины приятное...
– Уэшеми засмеялся тоже...
– Учти, намеков не понимаю, упрёки принимать не желаю...
– Я люблю тебя. Вот и все, на что я намекаю. Я уже говорила? До конца тоннеля.
– До конца тоннеля, - подтвердил он.
– Я люблю тебя. Или я тоже уже говорил?
– Иногда, в самые решительные моменты, мне приходят в голову дурацкие мысли... Послушай, а не может это быть кощунством? Сейчас, здесь... Вдруг, действительно, войдет кто-нибудь...
– Пусть тогда пеняет на себя... Не бойся никого. И почему же - кощунство? Если мы пока ещё живем в этом мире, нам полагается действовать по его законам, а там дальше видно будет...
Новое землетрясение отозвалось пронзительным звоном зеркал, но ни Касс, ни Уэшеми не услышали этого звона.
Когда они вышли из Веселого Грота, на площади все было по-старому. Вернее, на первый взгляд, оставалось тем же, что и час назад: развороченные плиты, высохший фонтан... Да и ветер метался с новой, нараставшей силой...
Не хватало на площади лишь одного: их аэробиля.
– Что ж, провидение распорядилось. По крайней мере, от необходимости решать чего-то ещё я избавлена. С некоторым, не совсем понятным удовлетворением произнесла Касс.
– Кто-то уворовал нашу единственную возможность спасения.
– Ну зачем же обязательно уворовал...
– Уэшеми пожал плечами.
– Очевидно, решили, брошенный...
– Очевидно, очевидно, - с легкостью согласилась Касс.
– Я только удивлена, что меня это совершенно не удивляет... И, кажется, больше не пугает. Ах, представь: я перестала бояться.
Касс действительно выглядела спокойной. Она не кричала, не заставляла его бежать куда-то в поисках Рамтея или Феста, не убеждала идти в сторону Верхнего Олимпа, а вдруг впустят, вдруг простят да помогут... Она больше ничего не требовала, ни в чем не обвиняла, ни на чем не настаивала. Она поняла, а поняв, приняла случившееся, как должное. Уэшеми с благодарностью обнял ее за плечи.
Так, обнявшись, они пешком дошли до ее дома. Лишь у себя во дворе Касс нарушила молчание: - Все-таки это здорово, что с нашим бассейном все в порядке...
Не заходя в дом, она скинула с себя тунику и ласточкой полетела в воду.
Уэшеми все еще прыгал на одной ноге, пытаясь содрать с себя комбинезон, когда Касс услышала бормотание аэробиля.
– Вот оно, провидение!
Сердце забилось, поддавшись всплеску надежды.
– Спасены, - подумала она.
– Неужели спасены... Нет, этого не может быть. Я запрещаю себе радоваться. Не хочу потом жалеть...