– И все же, некоторые из них облагородились. Видишь, золотая аура... А вон малиновая... И еще...

– Красно-коричневые травят золотых собаками. А черные убивают малиновых... А вон чёрные убивают и красно-коричневых... Смотри, как те удивлены! Лазеры они придумали какие-то странные.

– Похоже, это еще не лазеры, лазеры еще впереди.

– Ах, мы несчастные. Когда же кончится этот кошмар?

– Надеюсь, что когда-нибудь... Боюсь, на этот раз нам туда не дойти. А теперь... Пора возвращаться.

Вот и опять, догоревшие три костра... Расползающаяся толпа...

А вот и тот отсек, та жизнь, где погибал под солнцем распятый на деревянном кресте еврей, Бог почитателей креста. Он же, возлюбленный Прекрасной Девы Касс, халдейский поэт Уэшеми.

И тот отсек, та, другая жизнь, где на фоне зарева полыхавшей Трои царевной Кассандрой овладевал Агамемнон. Быть может, на глазах Бога Аполлона, который наказал возлюбленную своим даром. Того Лона, который, наверно, разыскивал её сейчас... Все ту же, Прекрасную Деву Касс.

Где-то здесь же строил свои дерзкие планы красавец Парис...

Затем они миновали тот отсек, где фракийский певец Орфей, иначе - поэт и певец Орф, плакал над телом жены - нимфы Эвридики.

Наконец тот, где висел над бездной прикованный к скале Титан Прометей... Атлант Рамтей, вместе с чернью восставший против брата...

Вот и выход.

– Ну что ж, добро пожаловать в грубый мир материи!

В ответ Касс всем телом прильнула к телу Уэшеми.

Теперь оба они вновь приобрели плоть. Это приобретение заставило обоих отяжелеть, но зато они опять могли чувствовать физически. Ей было тепло, покойно прижиматься к нему. Крепко, плотно, чтобы и духом, и телом слиться в единое целое.

– Тысячелетия крови и боли, - горестно пробормотала Касс.
– Прекратится ли это когда-нибудь?

В голосе ее звучала жалость, тоска, безнадежность.

– Ты же видела свет в конце...

– Да, видела... Очень-очень далеко.

– Эволюция всегда происходит медленно.

– И все-то ты знаешь... Расскажи.

– Я думаю, что знаю.
– Уэшеми задумчиво посмотрел на подругу.
– На самом деле, я совсем не уверен, что я прав. Просто я очень много об этом думал... И путешествовал...

Он взглянул прямо в ее глаза и мечтательно произнес.
– Туда...

Касс притиснулась к нему еще сильнее.

– Мне кажется, по логике все должно происходить именно так. Ты перебивай меня сразу, если что, не стесняйся. Ладно?

Она кивнула.

Уэшеми устроился поудобнее, поцеловал Касс в щеку. Говорил он тихо, монотонно, будто нарочно баюкал ее.

– Вначале субстанция жизни... Сублимация эмоций, творческих желаний и разума... Короче говоря, Творец. Или эфир... Космический. Единый. Абсолютный. Не просто огромный - безграничный, всепроницающий.

– Почему отсекаются эти искры от облака, зачем?

– Любой процесс творения предполагает, что частица фантазии, эмоций, знаний, умения, любви переходит от творца к созданному им предмету. Таким путём во всё вдыхается жизнь. В данном случае, каждая искра есть воодушевлённый самой Вселенной эмбрион, которому предстоит оформиться в эго.

– Все это красиво, но так сложно понять... Как-то трудно представить, что это облако и есть жизнь... Главное, для чего все это Творцу?

Уэшеми пожал плечами.

– Творческое начало требует... На то и Творец, чтоб творить.

– А не может Он как-нибудь проконтролировать все, что натворил?

– Не знаю.
– Уэшеми усмехнулся.
– Вероятно, может: Он-то все может. Но где тогда смысл? Смысл-то именно в том, чтобы мы сами научились себя контролировать. Что ж ему теперь, вечно нас за руки держать? Или, возможно, Он просто пробует... Кто мы такие, чтобы знать...

– А вдруг это только наше воображение? Вдруг и нет никакого резона? Вдруг мы его зря ищем, смысл?

– Да? А ты посмотри на все внимательно. На тщательную, тончайшую продуманность всего, что существует в мире. От разбега вселенных до вибраций частиц, от общей целостности картин бытия до мельчайших деталей каждого фрагмента. Не может все это быть случайностью. Не может движение быть в никуда, да ты и сама видела: оно идет от света тускловатого к свету, более яркому. Не хаотически, а целенаправленно. Не случайно, а резонно.

– Ну хорошо, допустим, идея человеческой жизни в том, чтобы усвоить какие-то законы, истины... Но искры, ведь я же видела, они начинают с того, что каким-то образом вселяются в камни... Что за резон в том, чтобы быть камнем? Растением? Животным?