– Повод изумительный, но ты никого не убила. Одного придавила лианами и он потерял сознание, а вот второго...
– Тут мора Ровейн сделала паузу, достала трубочку, раскурила, выдохнула ароматный дым и мечтательно произнесла: - Я даже возгордилась, что знакома с тобой. Это ж надо было так точно, так метко насадить мужика на шипы!..

– Это... в смысле, - Катарина покраснела, - тем самым местом?

– Всеми тремя, - хохотнула Германика.
– И хоботок, и два мешочка. Знаешь, учитывая, что сняли его не сразу, думаю, он предпочел бы смерть.

– А чего он сам не слез?

– Ну его еще слегка за обе руки прихватило, - отмахнулась дуэнья.
– Но это мелочи. Ему оказали некоторую помощь, лекарственно-глумительного свойства. Все равно казнят в ближайшем будущем.

– Ясно.
– Катарина осторожно сползла с подоконника, пошарила рукой, ища трость, и невесело рассмеялась.
– Не могу привыкнуть к тому, что трость мне пока не нужна.

– Пока?

– Я же не знаю, почему нога вновь слушается меня, - серьезно ответила Катти.
– Пойду разбужу Мадди. Пропущенный обед она мне не простит.

– Тебе пора привыкать выказывать ей больше почтения, - вдруг произнесла Германика.
– Она уже не дочь купца, а невеста наследного принца, будущая королева.

В голосе моры Ровейн было столько горечи, что Катарина удержала своей первоначальный, весьма эмоциональный вариант ответа.

– Мы сами разберемся, Герм, - тихо произнесла мэдчен ван Ретт.
– Если мне не понравится при дворе, никто меня там удержать не сможет.

Она оставила Германику сидеть в кресле и курить. И когда обе девушки вышли из спальни, мора Ровейн как раз заново раскуривала трубочку.

– Садитесь, дети, и лопайте. А я расскажу вам старую сказку о трех подружках и дуэнье, которая возомнила себя живым человеком, а не обслугой.

– Ты не обслуга, - уверенно произнесла Катарина.

– В подробности вдаваться не буду, скажу лишь одно - наша нынешняя королева дружила и со мной, и с твоей матерью. И еще с одной невестой-избранницей, которой сейчас нет в живых. Но когда невеста стала женой, у нее резко испортился характер. У твоей матери, Цветочек, характер всегда был взрывным. Так что свою бывшую подругу она послала в далекие дали и вышла замуж. При дворе с тех пор не появляется. А я была вынуждена пересекаться с королевой.

– Вы думаете, что я могу возгордиться?
– тихо спросила Мадди.
– Но ведь фактически Келестином правит Альтгар.

– Но золотая мишура полностью в твоем распоряжении.
– Германика глубокомысленно затянулась, выдохнула дымок и отложила трубку.
– Давайте, что ли, поедим. Через пару минут прибудут слуги с одеждой - у вас сегодня чаепитие с королевой. У вас обеих.

– Я бы предпочла повидаться с Гаром.

– А я с Лиаду.

– А вместо этого у вас на ужин порция змеиного яда. Братья добивают паутину кукловода.

Германика с сочувствием посмотрела на Катарину, открыла рот как будто хотела что-то сказать... и промолчала. У Цветочка и так впереди сложный день.

– Герм, как ты стала белатором? Я смогла прыгнуть.

– Прости, но об этом ты сможешь поговорить только с главой нашего Совета, - развела руками дуэнья.
– Я знаю, почему и как, но сказать не могу - клятва. А ты, Мадди, должна принять: белаторы не раскрывают секретов даже семье. Достаточно того, что глава Совета дает клятву оберегать род и династию и не претендовать на власть.

Пообедали быстро, после чего служанка унесла тарелки, а двое дюжих слуг - всю мебель. И пока вокруг Катти и Мадди крутились камеристки, Германика неспешно поучала подопечных:

– Королева хочет наладить отношения с детьми. Увы, что с Лиаду, что с Гаром у нее вежливо-обезличенные отношения. Дети выказывают ей полагающуюся по этикету любовь и почтение, но настоящих чувств и эмоций не вкладывают.

– И чем нам это грозит?
– пропыхтела Мадди, отплевываясь от волос, лезущих в лицо.

– Клодия ван Авин подкупала людей показным радушием и подарками. Клодия Льдовин полюбила угрожать.
– Мора Ровейн пожала плечами.
– Не представляю, какую стратегию она выберет для вас.

– А нам-то что делать?

– Это ваша жизнь, - спокойно ответила Германика.
– Но король Пальдерик супругу не любит и прекрасно знает ее дивный характер. Другое дело, что она может настроить против вас двор.

– Ничего, - фыркнула Мадди.
– Потерпим. А потом всех поменяю и всем все припомню. И, к слову, мы не торопим ли коней? Лиаду не предлагал мне ничего официального.