Попаданец, оказавшись в магическом мире, обнаруживает, что магия этого мира на него не действует. Такое положение дел дает преимущества которых не представляют здесь даже высшие. Однако у каждой медали есть обратная сторона; ГГ понимает, что его начинают «использовать» в своих интригах местные, притом что кроме этого не понимает вообще ничего...
Annotation
Попаданец, оказавшись в магическом мире, обнаруживает, что магия этого мира на него не действует. Такое положение дел дает преимущества которых не представляют здесь даже высшие. Однако у каждой медали есть обратная сторона; ГГ понимает, что его начинают «использовать» в своих интригах местные, притом что кроме этого не понимает вообще ничего...
Гессех
Эйнгхенне
Нейгетт
Ддейхерг
Твеййессо
Гессех
Что-то было не так. Марк понял это когда спустился к излучине ручья, на которой стоял указатель. Мощного сооружения, способного выдержать и зимние лавины, и весенние разливы, и летние грозы, и атаки вандалов, теперь не было. Ручей огибал пригорок, и вместо башни с панелью на нем возвышалось дерево.
Местность слишком примечательная, да и заблудиться здесь просто негде. Каменистый лог спускается между хребтами предгорий; ручей прыгает по уступам, шумит водопадами, растворяется в утренней дымке; откосы поднимаются от берегов, затем возвышаются скалы. Марк, продолжая недоумевать, спустился к воде. Тропы, по которой он вчера поднимался в лог, не было.
Оглядевшись с недоумением еще раз, он продолжил спускаться. Наконец показался похожий на нос отрог, внизу за которым должна быть дорога. Без тропы сквозь густую у ручья траву было не пройти, и Марк запрыгал по камням вдоль берега. Выбравшись к подошве отрога, он в очередном недоумении, уже почти паническом, остановился. Асфальтовой ленты с яркой, хорошо видной издалека разметкой — не было. Все остальное на месте – в частности, зубчатый кряж километрах в полутора слева, на западе; еще вчера оттуда приходила дорога, а сегодня – дороги нет.
Как это вообще понимать?! Врачи любят предупреждать, что сумасшествие приходит незаметно, сам ты этого не замечаешь. Но, во-первых, всегда было непонятно – как можно сойти с ума и самому этого не заметить. Во-вторых, Марк всегда считал себя совершенно вменяемым, психически полноценным (и находил тому множество доказательств).
Но дороги, так или иначе, нет. Где-то наверху осталась лощина, и в ней охотничий домик, в котором обычно оставались переночевать посетители этих мест. Марк вытащил телефон – просто так, от растерянности. Отсутствие связи сейчас ничего не значило, ее не будет еще километров пятнадцать; по времени (10:35) все вроде как надо... Он опустил телефон и беспомощно оглядел подошву хребта, по которой — еще вчера утром! – пробегала дорога. А по ней два раза в день автобус... И что теперь делать?
Марк присел на камень. Если не сошел с ума он сам – значит сошло с ума все вокруг. Если реального объяснения произошедшему не найти, надо искать нереальное. В любом случае надо определить базу случившегося, и соответственно этой базе действовать дальше. Если допустить, что действительно существуют петли времени, временные провалы – остается предположить, что он попал в такую петлю, или провалился в такой провал.
И в любом случае надо искать какое-то жилье, каких-то людей. Без ничего, с одной сумкой через плечо (куртка на случай дождя, карта местности, пакет с крошками бутербродов, бутылка с каплями сока) долго не продержаться. В горных листьях, ягодах и кореньях Марк не разбирался; охотиться на кого-нибудь с камнем в руках — глупо. Тем более, он не знал на кого здесь можно охотиться (и вообще не был на охоте ни разу в жизни).
Тут Марку подумалось, что ему, как бы сказать, повезло. Если он действительно провалился во временной провал, то мог провалиться, например, в февраль — когда здесь три метра снега и минус двадцать. Он бы замерз насмерть через тридцать минут. Он похолодел – допустим, все-таки это не бред. Допустим, некая действительная реальность... Обоснованная научно. Мало ли что бывает в мире? Тогда...
Он вскочил, оглядел долину, которая растворялась вдали, в дымке у далекого кряжа, и продолжил спускаться. Через пятнадцать минут он стоял там где вчера выходил из автобуса. Место не спутать – здесь ручей прыгал с последнего камня, и тек дальше в долину уже неторопливой речкой. Тек так же как и вчера – а дороги, как и вчера, нет.
Он огляделся, присмотрелся – трава вдоль траектории дороги была, как бы сказать, протоптана; была реже, ниже, и местами открывала почву. Если тут, здесь и сейчас, живут какие-то люди — использовать такую удобную кривую для передвижения вполне логично. Марк снова похолодел, подумав куда именно мог «провалиться». В какое время? Сто лет назад? Тысячу? Десять? Или вообще... К динозаврам? Да нет, это вряд ли. Вот — однозначно дорога, значит здесь ездят люди. К мамонтам -- максимум. Да, но при мамонтах здесь было бы холоднее?.. Или как там?.. Какой сейчас месяц?.. Он вывалился из августа – самого теплого здесь месяца. В какой месяц тогда провалился, если сейчас так же тепло, как вчера?
Путаница беспомощных мыслей рассыпалась – вдалеке справа, на востоке, показался вроде бы конь, а на нем вроде бы всадник. Точно! Абориген! Марк взлетел на ближайший пригорок. Абориген едет сюда; конь гнедой, одежда всадника пока непонятна. Двигается медленно, как-то расслабленно, – словно наслаждаясь прекрасной погодой и замечательными пейзажами.
Скатившись с пригорка, Марк замер у всадника на пути. Тот заметил его – но не проявил никакого интереса. Наконец, через мучительно долгих пятнадцать минут, всадник приблизился. Остановился, что-то сказал.