Наконец бесконечная плоскость нарушилась – дорога превратилась в пологую лестницу. Марк стал считать ступеньки и расстояние между ними. Получилось тридцать ступенек, по девять шагов между каждой, – они спустились на четыре с половиной метра. Гессех все так же, словно тумана для него не существовало, спокойно продолжал путь. Марк, уже устав и желая наконец отдохнуть, плелся за ним (вернее, за хвостом коня, дальше которого видно ничего не было). Голода, однако, не ощущалось – при том, что шли они уже целый день.

Наконец конь остановился. Гессех, как было слышно, спрыгнул; цепочка натянулась, увлекая в сторону. Спустя несколько метров в тумане возникла стена, и в ней – открытая дверь. Марк перешагнул порог и оказался в зале. Дверь мягко клацнула за спиной – на этот раз они вошли с улицы.

Насколько виделось в полумраке, зал был такой же как трапезная вчера. Гессех дернул цепочку; они прошли в противоположный угол, за такой же очаг, и Марку наконец дали отдых. Привыкнув к совершенству и великолепию антуража, Марк теперь отмечал детали которые могли подсказать что есть что в этом мире. Во полутьме – несколько человек за едой; как видно, тот же «обслуживающий персонал». Такая же одинаковая простая одежда, такие же одинаковые простые прически, такая же отстраненность в облике.

Затем Марк увидел такое что осмыслить пока было невозможно. Под потолком, над центральным проходом, который шел от камина, висело несколько человек. Марк, оторопев, смотрел на повешенных; Гессех перехватил взгляд и ответил неопределенным жестом. Публика, однако, спокойно принимала пищу, как будто с потолка свисали не трупы, а, например, светильники.

Возник человек – копия давешнего, приносившего ужин вчера, в первом доме. Выслушав распоряжение, он ушел и вернулся с графином и парой бокалов. Графин был наполнен прозрачной искристой жидкостью; Гессех пододвинул к себе бокал, наполнил, жестом указал сделать то же.

Марк налил напитка себе, осторожно глотнул. По вкусу – чистейшая ключевая вода, прохладная, терпко-свежащая, – но с каким-то неопределенным медвяно-фруктовым оттенком. Минут через пять усталость ушла и голод исчез – есть не хотелось вообще. Гессех сидел напротив, вытянув ноги под стол, скрестив на груди руки; шлем лежал на столе, мерцая поверхностями. Похоже, Гессех кого-то ждал. Они сидели, сидели, сидели, и Марк задремал. Когда он очнулся, рядом был человек в пятнистом плаще неопределенного цвета. Лица не видно – голова под капюшоном. Они с Гессехом тихо переговаривались. Человек пару раз обернулся на Марка; глаза у нового незнакомца сверкали так же – словно в зрачках были некие радужные голограммы.

Через пару минут оба встали. Гессех подхватил ножны, дернул цепь. Они миновали очаг – Марк покосился направо, на висельников под потолком, – вошли в дверь и оказались во тьме коридора. Огнистый узор чертил свой рисунок по перилам, стенам, панелям – все как вчера. Поднялись по лестнице, вошли в комнату – как будто попали в ту же, вчерашнюю. Гессех указал на стул; сами они остались стоять и продолжили разговор. Глаза нового незнакомца, когда тот вертел головой, поглядывая на Марка, сверкали в полусвете огня яркими разноцветными искрами.

Затем пятнистый достал из-под плаща жезл – засверкавший холодно-голубым огнем, что было странно в багровости полумрака, – ткнул Марку в лоб и произнес короткую фразу. Жезл полыхнул, так ярко, что Марк вскрикнул, согнулся и вцепился руками в лицо. Некоторое время он ничего не соображал; когда боль в глазах утихла, а звон в голове рассыпался, он рискнул посмотреть – коварный незнакомец снова направил свою железку. Марк вскочил со стула и кинулся в сторону. Гессех натянул цепь.

– Еще одна такая вот шутка, и я разобью вам башку, обоим! Вот этим вот вашим шаром! – Марк указал на шар, черневший на столе маленьким призраком.

Незнакомец, однако, снова приставил железку Марку ко лбу и произнес новую фразу. Жезл засверкал сухими холодными искрами; искры собрались в колючую сферу и скатились по лицу, волосам, куртке и далее джинсам вниз; рассыпались по полу и растворились.

Гессех и незнакомец переглянулись и покивали – с озадаченным недоумением. Незнакомец тронул жезлом шар; шар засветился и стал показывать свой радужный калейдоскоп. Они внимательно смотрели в шар, обмениваясь короткими репликами. Досмотрев, незнакомец вернул жезл под плащ, еще раз оглядел Марка, сверкнув зрачками, бросил Гессеху финальную фразу и вышел.

Тот уселся на стул, вытянув ноги и скрестив на груди руки. Эта ночь прошла так же как предыдущая, за одним исключением – Гессех не пялился в шар. Зато сразу вытащил из глаза линзы-кристаллы и осторожно уложил в черный чехол из неопределенного материала.

– Интересно что это у тебя такое, – хмыкнул Марк, посмотрев на чехол.

– Ойггенест, – сказал Гессех.

Спрятал чехол под плащ, закрыл глаза и окаменел. Марк заснул на своем стуле и до утра не просыпался. Проснулись они опять почти одновременно. Гессех надевал свои линзы; затем встал, подхватил ножны, дернул цепочку и направился к выходу.